Второй пол симоны де бовуар краткое. Симона де Бовуар

Перевод с французского

Общая редакция и вступительная статья доктора политических наук С. Айвазовой

Издание осуществлено при поддержке Министерства иностранных дел Франции и Французского культурного центра в Москве

АО Издательская группа «Прогресс» МОСКВА - САНКТ–ПЕТЕРБУРГ 1997

СИМОНА ДЕ БОВУАР: ЭТИКА ПОДЛИННОГО СУЩЕСТВОВАНИЯ

Книга французской писательницы и философа Симоны де Бовуар «Второй пол» вышла в свет в 1949 году сначала во Франции, а чуть позже практически во всех странах Запада. Успех книги был ошеломляющим. Только в США книготорговцы сразу же распродали миллион ее экземпляров, и спрос при этом остался неудовлетворенным. Несмотря на множество переизданий, книга не залеживалась на прилавках магазинов. Несколько поколений женщин выросло на ней, почитая ее за новую Библию. Она принесла своему автору всемирную известность, сделав имя Симоны де Бовуар не менее знаменитым, чем имя ее мужа Жан–Поля Сартра, слывшего много лет мэтром интеллектуальной Европы.

И когда в середине апреля 1986 года она ушла из жизни, с ней прощался весь Париж. За что ее чтили? Опуская за очевидность просчеты и заблуждения, связанные с ее былой социалистической верой, некрологи писали о поразительном искусстве «подлинного существования», о жизни - становлении, жизни - со–бытии, жизни - победе. Писали о книге «Второй пол», хотя Симона де Бовуар оставила после себя множество философских работ, романов, несколько книжек мемуаров. За какие–то из них она имела престижные литературные премии, И все–таки на этом фоне выделяли необычное - двухтомное - эссе, изданное ранее под давлением Сартра. Может быть, потому, что независимо от воли самой Симоны де Бовуар, поначалу не слишком ценившей это свое детище, в нем соединились ее творчество и судьба1.

Симона де Бовуар родилась 9 января 1908 года в респектабельной буржуазной семье, гордившейся своими аристократическими корнями.

Отсюда - фамильное «де». Со временем Симону - рьяную поборницу свободы и равенства - друзья станут в шутку звать «герцогиней де…». В ее детскую колыбель феи сложили все возможные добродетели: здоровье, мощный интеллект, своеобразную красоту, железную волю, упорство, трудолюбие, удачливость. Об остальном позаботились нежные, образованные родители: отец - адвокат, мать - хозяйка дома, ревностная католичка, сумевшая, казалось, привить и дочери глубокие религиозные чувства. Мир и идиллия царили в доме. И вдруг - бунт подростка против размеренного семейного уклада, против религии и религиозной морали, против наставлений матери. После него Симона навсегда осталась атеисткой.

Годы учебы на философском факультете Сорбонны окончательно отдалили ее от дома, от внушенных там правил.

Начались поиски собственного пути. Его выбор предопределила встреча с Жан–Полем Сартром, Они входили в один круг молодых философов, готовившихся к сдаче экзаменов на первую ученую степень. Здесь были сплошь будущие знаменитости: Раймон Арон, Поль Низан, Морис Мерло–Понти, Жорж Политцер. Среди этих избранников судьбы Симона - единственная женщина, она - самая молодая из них. Но приятели уважительно отмечали: «Она соображает». На конкурсных экзаменах первое место досталось Сартру, второе присудили ей. Председатель комиссии пояснял при этом, что, хотя Сартр обладает выдающимися интеллектуальными способностями, прирожденный философ - она, Симона де Бовуар. Так, на равных, они вышли в профессиональную жизнь и на время расстались. Она едет преподавать в провинцию. Он отправляется в Берлин знакомиться с новинками немецкой философии. В 1933 году она навещает его и остается с ним навсегда, почти на 50 лет, вплоть до его смерти в 1980 году.

Их семейная жизнь мало походила на обычный брак и вызывала массу толков, пересудов, подражательств. Брак был гражданским, свободным. Принципиально. Потому что понятия свободы воли, свободы выбора, автономии, самоосуществления личности и ее подлинного существования стали основополагающими не только в оригинальной философской доктрине - доктрине атеистического, или гуманистического, экзистенциализма1, - которую они разрабатывали совместно, но и в их личной жизни. Оба исходили из реалий XX века с его социальными катастрофами - революциями, мировыми войнами, фашизмом всех видов и оттенков, - и оба считали, что эти реалии нельзя оценить иначе, как «мир абсурда», где нет ни Смысла, ни Бога. Содержанием его способен наполнить только сам человек. Он и его существование - единственная подлинность бытия. И в человеческой природе, как и в человеческом существовании, нет ничего заведомо заданного, предопределенного - нет никакой «сущности». «Существование предшествует сущности» - таков главный тезис в доктрине Сартра и Симоны де Бовуар. Сущность человека складывается из его поступков, она - результат всех совершенных им в жизни выборов, его способности к реализации своего «проекта» - им же предустановленных целей и средств, к «трансценденции» - конструированию целей и смыслов. А побудители его поступков - воля, стремление к свободе. Эти побудители сильнее всех законов, нравственных правил и предрассудков. Они же должны определять семейный уклад, отношения в любви. Сартр так объяснял суть своего понимания любви и брака: «Я вас люблю, потому что я по своей свободной воле связал себя обязательством любить вас и не хочу изменять своему слову; я вас люблю ради верности самому себе… Свобода приходит к существованию внутри этой данности. Наша объективная сущность предполагает существование другого. И наоборот, именно свобода другого служит обоснованием нашей сущности»*.

Систематизация и связи

Онтология

«Второй пол» не существует, а если бы существовал, то вопрос о поле был бы закрыт как нерешаемый. Биология не существует касательно полового , если биопол не человеческое , а природное образование. Если представим что пол природное образование, то сексуальные связи должны быть свободными, а брак и семья теряют для мужчины всякий смысл, потому что рожает женщина. Тогда как объяснить все эти приобретения? Вспомнят, а как же потомство , но и это не человеческое образование, а следование природе либидо . Остаётся пол, который единый для двоих, только пол может нести человеческое , и разумеется тайное Тела. Если женщина представляет пол явным , то мужчине необходимо ухаживать, и уговаривать побыть с ней наедине, если мужчина представляет пол явным , тогда он предлагает женщине сексуальные отношения. Разные способы освоения половых отношений связаны с бесполым Тела и его составляющей либидо . Особое отношение мужчины к женщине связано с отсутствием у женского биопола либидо и боязнью полового Тела. Когда женщиной овладевает страсть [чувство], это возгонка объекта сопротивления , что говорит за напряжённое состояние бесполого Тела, у мужчины к этому же добавляется либидо , отсюда его девиации. " психоанализ трактует женщину как «кастрированного мужчину», приписывая ей непреодолимое ощущение жертвы" - важный посыл психоанализа, но не умозаключение, не женщина "кастрированный мужчина" , а мужчина при ней, что связано с объектом сопротивления бесполого Тела при эффекте потери Тела Матери . Поэтому мужчина и не может быть однолюбом , как могут представлять женщины, но брак ситуацию меняет. Женщина также не может быть однолюбом , она любит только свою любовь , что вне либидо, в бесполом Тела своего единого Тела, и принимает мужчину (мужа) не всякого и не всегда, а только когда её это устраивает . Почему женщина и отвергает секс без любви, ведь под любовью она подразумевается чувство [страсть], что всего лишь напряжённое состояние бесполого Тела, а не половая любовь которая в браке если и бывает.

С точки зрения С. де Бовуар, если мужчины в процессе социального опыта формируются в субъектов, то женщины предназначены выполнять роль «второго пола», репрезентируют прежде всего свой «genre», гендер. Ключ социального подавления женщины она видит во внушении обществу идеи о том, что биологическая половая принадлежность - это судьба, что женщина обречена на инертность, на неизбежное репродуцирование, а не изменение, как мужчина. В силу этого порыв женщин к свободе обусловливает восстание плоти, отказ быть только плотью. И одновременно этот порыв, полагает Бовуар, требует откровенного обсуждения, проблематизации вопросов плоти и женской сексуальности. По верному утверждению Карен Оффен, «красноречивая формула Симоны де Бовуар - “Женщиной не рождаются, ею становятся” - вдохновила многих читательниц по обе стороны Атлантики».
Как заметила К. Сент-Илэр, «в 1970-е гг. содержание дихотомии секс/гендер было ясным: речь шла о том, чтобы разорвать связь между биологическим полом и характером мужчины и женщины, выявить социокультурные параметры половой идентичности, противопоставить социальные отношения или конструкции полов идее натуральности различий между мужским и женским, короче показать, что гендер не обязательно порождается биологическим полом».
Современные сторонники эссенциализма находят в книге «воспроизведение известных стереотипов», созданных давлением на писательницу груза «мужской культуры»: «Она воспроизводит обычные клише суждений о литературной продукции женщин: это обращение к так называемым доэстетическим формам - письмам, дневникам, т.е. к жанрам, ограниченным субъективностью, больше рисующим атмосферу, а не создающим историю… в женском языке конкретно чувственного больше, чем абстрактной элегантности, его царство - природа».
Стремясь заставить мужчин признать равенство с ними женщин, Бовуар отнюдь не предполагала тождества полов, при том, что весьма решительно утверждала необходимость для женщин «стать такими же умными», как и мужчины. Тем самым она вступала в полемику с теми, кто, начиная, по крайней мере, со св. Августина полагал, что женский разум более слаб, чем мужской, и, стало быть, считал закономерным подчиненное положение женщин в общественной жизни. В эту линию, в частности, вполне вписывается и психоанализ, поскольку он трактует женщину как «кастрированного мужчину», приписывая ей непреодолимое ощущение жертвы и, как следствие, «естественную», природную, врожденную слабость рационального начала: «Мужчина это интеллект, женщина - чистый инстинкт » . Указывая на сексизм подобных представлений, канадская исследовательница одновременно говорит об их популярности в период развития постмодернистского феминизма: «Сегодня утверждения обусловленного полом феминитюда как процесса, формирующего натуру, подхватывают эту идею (превосходства женской чувственности, инстинктивности над мужской рациональностью - Н.П.), укрепляя презрение к постулату, унаследованному от Симоны де Бовуар, почти век тому назад провозгласившей, что женщиной не рождаются, а становятся».
Действительно, несмотря на часто повторяющиеся инвективы, книга Симоны де Бовуар отнюдь не однозначно трактует те категории, которые относят к сфере женского. С ее точки зрения, подлинная женственность связана с понятием «трансцендентности»: «только в активной, производительной деятельности женщина обретает свою трансцендентность. Только реализуя свои собственные проекты, она самоутверждается как реальный субъект, соотнеся свою деятельность с достижением поставленных целей; добиваясь денег и прав, она обретает себя и испытывает чувство ответственности». В интервью, данном в середине 1960-х годов, писательница выражается еще яснее: «Что важно, так это не впадать в абстрактный феминизм, отрицая, например, существование женственности под предлогом того, что она - не данность природы, а факт культуры: я решительно против этого! Утверждать, что больше не существует различия между мужчинами и женщинами, поскольку у них сегодня равные шансы и равная свобода, это абсолютно глупо».
Пожалуй, среди «эссенциалистских» феминисток только Ю. Кристева практически без оговорок приняла бовуаровскую идею женской «трансцендентности», увидев в ней проявление свободы как несогласия и выход за собственные пределы и сформулировав свои намерения как добавление собственных идей к идеям автора «Второго пола», а не опровержение их или противостояние им. Вместе с тем, по мнению Ю. Кристевой, С. де Бовуар дебиологизирует женщину своим утверждением, что «женщиной не рождаются», тогда как развитие биологических наук позволяет утверждать, что женщиной именно рождаются, что не означает автоматически рождения личности, женское «я» лишь после рождения переживает постепенное становление. Более того, Ю. Кристева выступает против того, что она называет бовуаровским «отвращением к органическому телу». Концепция женского тела во «Втором поле» является объектом критики у всех феминисток, вошедших в литературу с 1970-х годов. Наиболее известные из них - Элен Сиксу, Юлия Кристева и Люс Иригарэ.
По мнению японского исследователя Яцуэ Икасаки, «эгалитарный феминизм» Бовуар, откровенный разговор «фаллической женщины» о женской сексуальности, о контрацепции и абортах, универсалистские устремления «Второго пола», т.е. стремление доказать социальное и интеллектуальное равенство с мужчинами выразительно противостоит теориям дифференцирующего феминизма, представленного названными фигурами. Основательница (1976) и руководительница Центра изучения женщин, влиятельный теоретик феминизма Элен Сиксу жаждет в своем творчестве продемонстрировать «то, что ни один мужчина испытать не может» уже по причине специфики женской телесности: «Жизнь становится текстом посредством моего тела. Я сама уже являюсь текстом. История, любовь, насилие, время, работа, желание вписаны в мое тело, я предоставляю себя для того, чтобы слышать “фундаментальный язык”, язык-тело, в которое переводятся все языки предметов, действий и людей в моей собственной груди, совокупность реального, вошедшего в мою плоть, воспринятого моими нервами, чувствами, активностью клеток и спроецированного, проанализированного, перестроенного в книгу».
Если анализ женского тела в книге Бовуар, строился на парадоксе: «тело обретает смысл, выработанный духом, свободой, проектом, и эти элементы располагаются со стороны трансценденции, тогда как само тело располагается неизбежно со стороны имманенции, превращая женщин - и только их одних (хотя не только женщины обладают телом) - в вид, а мужчин в индивидуумов», то Э. Сиксу трактует женское тело иначе. По точному суждению М. Стиструп Йенсен, Сиксу не рассматривает его как орудие угнетения, напротив, тело у нее становится преимуществом, способствует рождению «женского письма». Это понятие, впервые появившееся в текстах Э. Сиксу в 1975 г., быстро приобрело популярность, но требует некоторого пояснения. «Женское письмо» — не любой текст, написанный особой женского пола, а гендерный феномен, предполагающий, во-первых, усиление устности, «орализацию языка», во-вторых, тесную связь «языка» и «тела», в-третьих, «деперсонализацию» как специфически женскую способность открыться навстречу другому. С точки зрения Э. Сиксу, как только женщины возьмут слово, творя «письмо» «телом», «женское воображаемое» активно вторгнется в язык.
Кристина Детре и Анна Симон, исследующие идеологию семейности у современных романисток, отмечают в их сочинениях парадоксальное смешение самых затертых «женских» клише и самой смелой «феминистической» порнографии: «хотя множество писательниц подчеркивают сексуальные способности и желания героинь, они все равно основываются на традиционной концепции любви, любовной пары и семьи». По мнению ученых, уже издательская практика подобных романов построена таким образом, что авторов стремятся показать в их «естественной» женской роли матери и хранительницы домашнего очага. При том, что ни один мужчина-писатель не представлен читателям как «отец семейства, муж», независимо от тематики его сочинений, даже знакомя читателей со «специалисткой по нравоописательным эротическим романам» Ф. Реу, издатели сообщают, что она «замужем, имеет троих детей и преподает в деревенском коллеже». Кроме того, в текстах самих романов, в их сюжетах смелая демонстрация женского эротизма сочетается с показом устойчивых женских функций - ведения домашнего хозяйства, воспитания детей (пример - последняя книга И. Фрэн «Счастье заниматься любовью на своей кухне и наоборот», 2004). В книге Камиллы Лоран «Любовь, роман» жесткие описания сексуальных сцен встреч с любовником чередуются с рассказом о супружеской жизни, героиня новелл Франсуазы Семпер смотрит порнографические фильмы, пока ее дети находятся в школе, и хранит кассеты с этими фильмами на кухонной полке, и т.д. В результате оказывается, что даже беспорядочный секс и множество любовников становятся либо средством создать семью, либо гарантией ее сохранения. Сопоставляя сюжеты романов и новелл о женской судьбе со статьями в женских журналах, ученые обнаруживают, что пропаганда сексуальной свободы, содержащаяся в этих изданиях, по существу, мало эффективна: большинство женщин не принимают подобной свободы. «Моральные ценности не исчезли с утратой влияния церкви, они стали светскими».

Кто такая Симона де Бовуар

«Она думает как человек», – говорил отец Симоны де Бовуар, поощряя интеллектуальные успехи дочери. Выдающаяся писательница, философ, общественный деятель Симона де Бовуар была представительницей старинного аристократического рода, ее отец работал секретарем-юристом, но, по некоторым сведениям, когда-то мечтал стать актером, мать же, ревностная католичка и дочь банкира, думала о том, как вырастить из двух своих дочерей добропорядочных жен. В 1917 году банк деда стал банкротом, что повело за собой разорение и семьи де Бовуар. Обучение в монастырской школе, новые жизненные реалии повлекли за собой кардинальные изменения личности юной Симоны. Искренне убежденная в своей особой роли, собирающаяся стать монашкой девушка вдруг осознает, не без своевременной помощи родителей, что ее ум и хорошее образование, а не молитвы да еще при отсутствии приданного, смогут помочь семье избавиться от постоянной нужды.

После окончания школы Симона де Бовуар с присущим ее пылкому характеру рвением начала покорять научные высоты. Изучала математику в Католическом институте Парижа, язык и литературу в институте Сент-Мари-де-Нейи, в Парижском университете – латынь, математику и литературу, получила степень бакалавра философии в Сорбонне, став девятой женщиной, окончившей легендарный университет. На факультете искусств Парижского университета познакомилась с Жан-Полем Сартром, одним из величайших мыслителей XX века и спутником всей ее жизни.

Свободные отношения с Сартром

По словам Симоны де Бовуар, Сартр был ее двойником с теми же мыслями, идеями и устремлениями. После окончания университета Сартра призывают на службу в армию, позже заходит речь о распределении его как преподавателя в Гавр, ее – в Марсель. Чтобы избежать разлуки Симона предлагает вступить в брак, но быстро отметает эту мысль: «Брак удваивает все обязанности и социальные хлопоты. Изменяя наши отношения с другими людьми, мы бы неизбежно изменили те, что существовали между нами».

Союз де Бовуар и Сартра не был даже гражданским браком в современном понимании. Они жили раздельно, встречались в определенное время на обед или чай, вместе путешествовали, вместе делили любовников и любовниц. Пара выдающихся европейских интеллектуалов часто следовала схеме l’amour de trois. Что интересно, роль соблазнительницы принадлежала Симоне, которая, заполучив жертву, потом делилась ею с Жан-Полем.

Сексуальные скандалы вплоть до отстранения от работы, любовник, отношения с которым длились 15 лет, – все это не противоречило, хоть иногда и задевало чувства обоих, отношениям Бовуар и Сартра. На протяжении многих десятилетий они поддерживали друг друга, вдохновляли, оставаясь безмерно преданными и откровенными, видящими друг в друге личность.

«Второй пол» – библия феминизма

Еще в студенческие годы де Бовуар знала, что станет писательницей. Интеллектуалка с блестящим образованием и кругом общения, в который входили прогрессивные умы своего времени, Симона стала причастной к разработке доктрины гуманистического экзистенциализма и неофеминизма. Свобода воли, свобода выбора, самоосуществления личности и ее подлинного существования – категории, с которыми работали Сартр и Бовуар.

Сопоставляя свою деятельность и отношения, Симона осознала всю чудовищную несправедливость женской судьбы, которая даже в наступившем XX веке перемен и переломов по-прежнему не шла дальше детей, кухни и церкви. За два года де Бовуар написала труд «Второй пол» в двух томах, который до сих пор считается наиболее основательным и глубоким историко-философским исследованием о положении женщины с древнейших времен и до середины XX века (книга вышла в 1949 году).

Ее революционность заключалась в утверждении, что женщина и мужчина одинаково свободные индивидуальности, которые рознит лишь физиология, но и она не влияет на универсальное понятие свободы. Знаменитой фразой из книги «женщиной не рождаются, женщиной становятся» де Бовуар хотела подчеркнуть, что принадлежность к определенному полу с четкой поведенческой и социальной моделью не дает женщине состоятся как человеку. «Второй пол» станет настоящим бестселлером во Франции и США. Эта книга вдохновит целое поколение женщин на борьбу за демократические ценности свободы, равенства и братства.

Почему «Второй пол» актуален сейчас

В 1793 году на гильотине была казнена Олимпия де Гуж, автор «Декларации прав женщины и гражданки», до Первой мировой войны более 1000 суфражисток, боровшихся за женское избирательное право, а также равную с мужчинами оплату труда, находились в тюрьмах. В 1960-х годах в США некоторые высшие учебные заведения не принимали женщин. В 1971 году во Франции 343 известные женщины подписали Манифест, составленный Симоной де Бовуар, который требовал признать право женщины на аборт. Ежегодно в стране из-за последствий подпольных операций умирало около 5000 женщин. В Португалии женщины получили право голоса на выборах в 1974 году. В 2016 году голливудские актрисы-звезды сделали заявления, что в оплате даже их труда существует гендерное неравенство.

Именно потому, что сотни тысяч женщин в наши дни продолжают подчиняться деспотизму устаревшего патриархального общества, которое загоняет в рамки, ограничивает свободу самовыражения и развития, «Второй пол» Симоны де Бовуар должен быть мастридом, основой, которая поможет понять происходящие в мире события и ответить на вопрос, почему феминизм вновь на первых полосах.

Свершилось. Книга, которой столько же лет, сколько среднеарифметическому читателю журнала "Пушкин", материализована на русском языке. На процесс издания ушло около пяти лет; и пятитысячный тираж, логичный для экзотики в 1992 году, выглядит нынче насмешкой над отечеством, по которому феминизм побежал пожаром.

"Электоратом" Симоны де Бовуар за эти годы стали не только представительницы неправительственных женских объединений, пятьсот из которых зарегистрированы официально, и примерно столько же ощущает себя светским андеграундом. Не только российская художественная интеллигенция, из всех слоёв общества наименее восприимчивая к феминистской части демократических идей в силу спеси, комплексов и донашиваемого миссионерства. Но и огромный читающий контингент, уяснивший за последние годы с помощью СМИ, что женское движение ориентируется не на пропаганду лесбийских радостей и отстрел мужского народонаселения, а всего лишь на Декларацию прав человека.

Восемьсотстраничная книга французской писательницы безусловное дитя своего времени. Она букварь и энциклопедия, созданная с изнурительной подробностью первопроходца, боящегося чего-то недосказать из чувства ответственности, понимаемого как недоверие к приемникам. Она полна идеализации социализма и приблизительностей естественнонаучного анализа. Но, не прочитать её нельзя. В анекдоте о том, насколько российская компьютеризация отстала от американской, существует брутальный ответ: "Навсегда!" Сравнивая отсталость наших либеральных процессов от западных, мы получим такой же ответ. Так что, доставайте "Второй пол" Симоны де Бовуар, и, как говорил Матис: " Не бойтесь банального."

Первый том книги "Факты и мифы" посвящён, что называется, "адресам и явкам". К идее равенства полов автор идёт через вульгарно-забавные данные биологии, истории и мифологии, нудно и трепетно доказывая её через половые расклады персонажей фауны. Однако, французский современник писательницы ленив, нелюбопытен и плохо обучаем, за это он получает в первой главе части "Судьба" мелкоузорную, как восточный ковёр, полово дифферинциированную биологическую историю человеческого тела с формулами расчёта массы мозга у мужчин и женщин. Вторая и третья главы наезжают на фаллократические комплексы отцов марксизма и психоанализа, и поделом. Таким образом, половая "судьба" складывается из "трёх источников и трёх составных частей": биологии, точки зрения психоанализа и приговора исторического материализма.

Часть вторую зовут "История". Она клёвая, её стоит читать подробно. Конечно, это не "женская история человечества", писанная феминистками на поколение позже, но в ней есть свои забавности, перекрывающие неточности. Третья часть - "Мифы"; она не менее увлекательна, чем предшествующая, и столь же независима от строгостей научного аппарата. Мозаика фактов без ссылок, превращает её в публицистико-авантюрный роман, читаемый с удовольствием. Впрочем, листовкам, даже таким длинным, не нужны ссылки, поскольку они функционируют в этическом пространстве, ориентированном на доверие.

Второй том начинается частью "Жизнь женщины", основной тезис которой: "женщиной не рождаются, ею становятся", доказывается на протяжении тринадцати глав. Бесспорные и безрадостные подробности социокультурной дискриминации женщин приведены в стилистике любовного романа-размышления и дополнены женскими исповедями домашней сборки с глубоким антифрейдовским пафосом. Аргументами осуждения отца психоанализа призваны быть его же инструменты и методики, но недоброкачественного пользования. Отрицая дискриминационный угол зрения психоанализа, Симона де Бовуар, не удостаивает ознакомиться с ним настолько, чтобы дискутировать, в рамках посвещённости в предмет. Короче "Что он Гекубе? Что ему Гекуба?" Впрочем, с точки зрения беллетристики, эта часть особенно мила.

Последняя глава "Независимая женщина", целиком, вплоть до лексических оборотов, написана Александрой Коллонтай. Наша соотечественница, конечно, была более скромно одарена литературно, но с точки зрения пафоса и времени исследования дискриминационных процессов, даст сто очков французской коллеге, не смотря на то, что всю жизнь была замужем за мужчинами попроще.

Одолев кирпич "Второго пола" до конца, я испытала чувство, сходное испытанному в финале дочитывания "Ветхого Завета". В молодости из текстов Битова я извлекла фразу о том, что человек, не прочитавший по честному целую Библию, не может считать себя интеллигентным. Как все читающие девушки своего поколения, я была заочно влюблена в Битова, что в те годы называлось "битница", и решила заочно же сдать Андрею Георгиевичу тест на интеллигентность. По доеданию первой части священного писания я обнаружила в себе нездоровую ненависть как к православной церкви, к которой и до этого не принадлежала, так и к еврейскому народу, к которому до сих пор принадлежу половиной своей крови. И если с антисемитизмом в себе мне удалось справиться, то христианство, отталкивающееся от кровожадных опытов древних евреев мне до сих пор не даётся.

Проводя параллель с проникновением в текст Симоны де Бовуар, я, яростная феминистка, также готова процитировать строки поэта Винокурова: "Скитаюсь и иллюзии теряю. И вот ещё потеряна одна!"

Мои претензии к Симоне де Бовуар состоят в том, она не Бетти Фридан и не Эрика Джонг; в том, что она пишет кудрявыми периодами, из под которых кокетливо выглядывает мысль, как ножка из под длинной юбки. За то, что мне не дали возможности прочитать её во время. Хотя бы в одно время с её муженьком. За то, что мне сегодня нечему у неё научиться. За то, что это типичное "women study", которое, и, как бы, наука, и, как бы, философия, и, как бы, литература, а на самом деле - общественное движение. А я очень не люблю припусков на швы.

Умный читатель, уже, понял, что интонация стёба, относится не к великой Симоне, а к ироническому пространству, между её фундаментальной работой и психофизикой её нынешнего восприятия. Что стёб этот ориентирован не на умаление заслуг рефлексирующей феминистки, а на шефскую работу по отношению к нему, читателю, который так увяз в самом себе, так упростил себя, и без того простого, что без стёба в его посмодернистско-постоталитарном сознании не усваивается даже номер собственной квартиры. А что до серьёза, то его достаточно в замечательном предисловии известной российской феминистки, доктора политологических наук Светланы Айвазовой.

"Второй пол" - это роман, в котором героиня на протяжении восьми сотен страниц говорит любимому "Нет!", и каждый раз возвращается. Это священная борьба невежества с несправедливостью, в которой акт борьбы заменяет акт любви. Внутренне артикулируя дискуссию с поверхностной, по сравнению с манерой изложения нашего времени, Симоной, вы будете вязнуть, вязнуть, и увязнете в шоколадном сиропе феминистских баек, которые ещё не научились шутить над самими собой, и весело расставаться со своим прошлым.

Что до языка "Второго пола", то весь он, как в "Горе от ума" вошёл в пословицы и поговорки. Создал новые этиколексические конструкции, которыми разговаривает современный феминизм, получив возможность в своё время встать на плечи таких гигантш, как Симона де Бовуар. Увы, российскому, отлучённому от мирового культурного времени читателю, придётся догонять, придётся заштриховывать белые пятна, придираясь и подсмеиваясь над примитивом давности, который ещё не дорос до умалчивания, обозначающего приобщённость.

Знаю, обидятся на меня профессиональные феминистки, ожидающие рекламного ролика книге. Ещё больше вознегодуют антифеминисты, подозревая меня в мошенническом нагнетании атмосферы повальной феминизации страны. И те и другие будут правы в рамках обслуживаемых ими субкультур. Феминизм в России сегодня в таком же напряжённом поиске жанра, в каком Симона де Бовуар писала многословные эссе о "втором поле". У него солидные перспективы в следующем поколении и полная несовместимость тканей с предыдущим. Больше всего он похож на слона, которого, ощупывая с разных сторон описывают несколько слепых. И пусть ощупывают, лишь бы никуда не вели, лишь бы дали подрасти зрячим, лишь бы не путали "служение с дежурством". Лишь бы переводились и печатались книги подобные этой, поскольку, как говорил Лотман: "Национальная культура рождается, глядя на себя в зеркало другой культуры."

Книга французской писательницы и философа Симоны де Бовуар «Второй пол» вышла в свет в 1949 году сначала во Франции, а чуть позже практически во всех странах Запада. Успех книги был ошеломляющим. Только в США книготорговцы сразу же распродали миллион ее экземпляров, и спрос при этом остался неудовлетворенным. Несмотря на множество переизданий, книга не залеживалась на прилавках магазинов. Несколько поколений женщин выросло на ней, почитая ее за новую Библию. Она принесла своему автору всемирную известность, сделав имя Симоны де Бовуар не менее знаменитым, чем имя ее мужа Жан-Поля Сартра, слывшего много лет мэтром интеллектуальной Европы.

И когда в середине апреля 1986 года она ушла из жизни, с ней прощался весь Париж. За что ее чтили? Опуская за очевидность просчеты и заблуждения, связанные с ее былой социалистической верой, некрологи писали о поразительном искусстве «подлинного существования», о жизни — становлении, жизни — со-бытии, жизни — победе. Писали о книге «Второй пол», хотя Симона де Бовуар оставила после себя множество философских работ, романов, несколько книжек мемуаров. За какие-то из них она имела престижные литературные премии, И все-таки на этом фоне выделяли необычное — двухтомное — эссе, изданное ранее под давлением Сартра. Может быть, потому, что независимо от воли самой Симоны де Бовуар, поначалу не слишком ценившей это свое детище, в нем соединились ее творчество и судьба.

Отсюда — фамильное «де». Со временем Симону — рьяную поборницу свободы и равенства — друзья станут в шутку звать «герцогиней де…». В ее детскую колыбель феи сложили все возможные добродетели: здоровье, мощный интеллект, своеобразную красоту, железную волю, упорство, трудолюбие, удачливость. Об остальном позаботились нежные, образованные родители: отец — адвокат, мать — хозяйка дома, ревностная католичка, сумевшая, казалось, привить и дочери глубокие религиозные чувства. Мир и идиллия царили в доме. И вдруг — бунт подростка против размеренного семейного уклада, против религии и религиозной морали, против наставлений матери. После него Симона навсегда осталась атеисткой.

Годы учебы на философском факультете Сорбонны окончательно отдалили ее от дома, от внушенных там правил.

Начались поиски собственного пути. Его выбор предопределила встреча с Жан-Полем Сартром, Они входили в один круг молодых философов, готовившихся к сдаче экзаменов на первую ученую степень. Здесь были сплошь будущие знаменитости: Раймон Арон, Поль Низан, Морис Мерло-Понти, Жорж Политцер. Среди этих избранников судьбы Симона — единственная женщина, она — самая молодая из них. Но приятели уважительно отмечали: «Она соображает». На конкурсных экзаменах первое место досталось Сартру, второе присудили ей. Председатель комиссии пояснял при этом, что, хотя Сартр обладает выдающимися интеллектуальными способностями, прирожденный философ — она, Симона де Бовуар. Так, на равных, они вышли в профессиональную жизнь и на время расстались. Она едет преподавать в провинцию. Он отправляется в Берлин знакомиться с новинками немецкой философии. В 1933 году она навещает его и остается с ним навсегда, почти на 50 лет, вплоть до его смерти в 1980 году.