О том, где с 1950-х годов живет интеллигенция юго-запада столицы, как Наталия Сац мечтала о готическом здании для своего театра и почему цирк на проспекте Вернадского до сих пор является одним из двух самых примечательных в стране, рассказывает архитектурный краевед, москвовед Денис Ромодин.
сайт продолжает серию материалов по мотивам проекта «Уличный лекторий. Местная история» Музея Москвы, который завершил работу в конце августа. Все летние месяцы москововеды и историки архитектуры собирали слушателей во дворах в разных частях города и рассказывали об их тайнах и загадках. «Уличный лекторий» возобновится будущим летом, а пока лекции о Хамовниках, Шаболовке, Раменках и других районах доступны в виде конспектов.
27 октября в 19:00 все лекторы соберутся на итоговой встрече в Музее Москвы. Присоединиться к ней могут все желающие. Подробности .
Дом преподавателей МГУ
Адрес: Ломоносовский проспект, дом 14
Годы постройки: 1952-1955
Это одна из важнейших неофициальных достопримечательностей района, первое по величине здание после главного корпуса Московского государственного университета имени М.В. Ломоносова. Оно, как следует из названия, создавалось для того, чтобы в нем жили сотрудники студенческого городка, который к тому времени вовсю строился на Ленинских горах. В конце 1940-х — начале 1950-х годов перед архитекторами ставилась задача, с одной стороны, делать архитектуру по-сталински выразительной, масштабной, выражающей послевоенный триумф, а с другой — постепенно переходить к индустриальным методам домостроения и возводить здания с типовыми элементами. Архитекторы планировали, что этот дом станет серийным — такие постройки должны были появляться в дальнейшем по всей Москве в качестве локальных доминант, разбавляющих длинные ленты одинаковых фасадов (подобную ленту можно наблюдать, например, на Ленинградском проспекте).
У этого здания возникли два близнеца. Один из них, знаменитый дом-полтинник, или, как его еще называют, дом отставных вождей, был построен на Фрунзенской набережной. Второй появился также в Гагаринском районе, как бы в зеркальном отражении на соседнем Университетском проспекте, — это дом сотрудников министерства госбезопасности. Он строился позже, при Хрущеве, когда в стране уже началась борьба с архитектурными излишествами. В результате со здания счистили все яркие детали: облицован он уже не керамикой, а кирпичом, и никаких декоративных элементов не имеет.
Совсем по-другому выглядит дом преподавателей МГУ, в котором сталинский стиль причудливо соединился с элементами русской архитектуры XVI, XVII, начала XVIII веков и периода нарышкинского барокко. Последние проявились в украшениях башенок — они похожи на башенки Новодевичьего монастыря. Отдельные элементы, например ракушки, взяты с декора Архангельского и Благовещенского соборов Московского Кремля.
В девяностые годы дом преподавателей МГУ стал одним из элитных в этом районе. И остается таковым и сегодня наряду с красными домами: здесь очень дорогие квартиры.
Красные дома
Адрес: улица Строителей, дома 4 и 6
Годы постройки: 1952-1954
Красные дома должны были стать основой района — предполагалось, что весь Гагаринский будет выглядеть как они. Но этим планам помешало начало борьбы с излишествами. Поэтому красные дома остались практически единственными в своем роде — реплики есть только на улицах Зорге (небольшое крыло одного дома) и Бориса Галушкина (одно здание).
Дома называют так из-за облицовки — это ярко-красная керамика с белыми вставками из бетона. Перед архитекторами стояла задача сделать типовую серию секционных зданий, которые можно было бы вписывать в разные кварталы, ничего при этом особо не меняя, кроме облицовки (у каждого квартала должен был быть свой цвет). Для экспериментальной серии выбрали красный. Здесь архитекторы уже начали вводить индустриальные методы, которые должны были в будущем облегчить строительство, и позволили себе нетипичный для советской архитектуры декор. Если присмотреться к белым бетонным элементам, можно увидеть скандинавские мотивы, характерные для северного модерна: шишки, хвою, дубовые веточки, желуди.
При проектировании были учтены нужды автомобилистов — в те времена правительство разрабатывало идею народного автомобиля (которая, к сожалению, не была реализована). У домов есть подземный гараж, который также является архитектурной доминантой: часть, выходящая на улицу Строителей, напоминает старинный акведук. Еще одним украшением улицы была беседка, которая размещалась на крыше гаража и была центром притяжения жителей обоих зданий.
Красные дома строились для творческой и научной интеллигенции, такой контингент сохранялся здесь в советские годы и, в общем-то, сохраняется сегодня. В них, образующих квартал, живет активное сообщество — жильцы ведут страницы в «Фейсбуке» и «Инстаграме», создали собственный , устраивают мероприятия. Дворы домов — это особенное пространство, город-сад с аллеями и фонтанами, в котором не слышен шум большой Москвы.
Кинотеатр «Прогресс» (сейчас — Театр под руководством Армена Джигарханяна)
Адрес: Ломоносовский проспект, дом 17
Год постройки: 1958
Это здание — еще один интересный архитектурный эксперимент. В годы борьбы с излишествами перед архитекторами поставили задачу: создать простой современный кинотеатр вместо тяжелых сталинских сооружений — дворцов культуры с колоннами. Первый такой проект был реализован в девятом квартале Новых Черемушек (около современной станции метро «Академическая»). Он был неказистым — простая коробка из кирпича с остеклением, которая никак не годилась на роль культурного центра района.
А вот на юго-западе эксперимент прошел куда более удачно: для проектирования кинотеатра пригласили молодых архитекторов, которые взялись создать эффектное здание с помощью минималистских средств. Феликс Новиков, Игорь Покровский и Виктор Егерев такой проект и представили — простое здание из двух имевшихся тогда в распоряжении видов кирпича (желтого и красного) с впечатляющим декором фасада, в котором повторили сетку с фасада Дворца дожей в Венеции. Верхние окна, чтобы избежать скуки, они сделали из водопроводных бетонных колец — получились яркие контрастные элементы, которые излишествами не являлись, потому легко прошли все комиссии. Дополнительным украшением фасада стало экранное пространство, в котором размещались афиши: каждая новая фактически меняла облик кинотеатра.
Внутри зрителей долгое время встречал оркестр. Перед сеансом были танцы, здесь работал буфет. К концу 1980-х такие кинозалы утратили актуальность, в их здания стали переводить театры. В начале 1990-х было принято решение, что в кинотеатре «Прогресс» разместится труппа под руководством Армена Джигарханяна. Так началась новая страница истории этого здания и культурной жизни Гагаринского района.
Большой Московский государственный цирк
Адрес: проспект Вернадского, дом 7
Годы постройки: 1964-1971
Здесь планировали построить кинотеатр или культурный центр, но «Прогресс» появился на Ломоносовском проспекте, и место осталось вакантным. На тот момент в Москве было два цирка — на Цветном бульваре и на Триумфальной площади (тогда — площадь Маяковского). Здание второго ожидало реконструкции и последующей передачи Театру сатиры. Было принято решение перенести другой цирк на юго-запад и построить для него новое здание.
За проект взялись архитекторы Яков Белопольский, который занимался строительством в Беляеве и Черемушках, и Ефим Вулых, на тот момент курировавший строительство на юго-западе. Они спроектировали очень необычное для Москвы здание, не похожее на типовой советский цирк, с ленточными окнами и крышей интересной складчатой конструкции, напоминающей о традиционном цирке шапито. Это здание — яркий пример модернистской архитектуры и один из самых интересных и узнаваемых цирков в стране наряду, пожалуй, только с Екатеринбургским.
Начинка тоже оказалась передовой для Москвы, да и для страны в целом. Здесь была создана система сменных арен, позволившая обходиться без длинных антрактов.
Театр Наталии Сац
Адрес: проспект Вернадского, дом 5
Годы постройки: 1975-1979
Наталия Ильинична Сац очень долго искала площадку для строительства. Только в 1960-е ей удалось добиться разрешения построить здание для уже созданного детского театра на юго-западе. Она обратилась к молодому архитектору Владилену Красильникову с просьбой создать проект в готическом стиле. Построить что-то готическое в советский период было очень сложно, тем не менее Красильников в сотрудничестве с Александром Великановым спроектировал очень интересное протяженное здание, которое отражало новейшую на тот момент тенденцию советской архитектуры — брутализм. Постройка контрастировала с соседним зданием цирка, но при этом не была тяжеловесной — декоративные элементы, в частности скульптуры, изображающие сказочных героев, сделали ее легкой.
Казахский песчаник, которым облицовано здание театра, было не так просто добыть. Помогли связи Наталии Сац, которая была хорошо знакома с высшими чинами Казахстана: достаточно было одного письма. А чтобы как-то мотивировать рабочих, которые не очень спешили с работой, труппа давала спектакли прямо на стройплощадке.
Очень интересной была идея сделать вокруг театра открытое пространство, которое могло бы стать летней сценой. К сожалению, после смерти Наталии Ильиничны эта территория не эксплуатировалась. Само же здание театра стало одним из самых необычных сооружений Москвы и ярким примером советского архитектурного модернизма.
Дом-корабль
Ул. Большая Тульская, 2
Этот 14-этажный жилой дом называют в народе не иначе как «домом-кораблем» или «титаником». Построенное в 1981 году в стиле брутализма это панельное здание ярко выделялось на фоне старой малоэтажной застройки района. Своими внушительными размерами (400 м в длину и более 50 м в высоту), а также верхними рядами остекленных балконов, оно походило на круизный лайнер. Кстати, на верхних этажах расположены двухэтажные квартиры, которые задумывались как элитные.
Строительство велось по заказу Министерства атомной промышленности СССР. Отсюда - еще одно название этого московского дома - «дом атомщиков», а также и уникальная прочность бетонных стен, не уступающая советским атомным реакторам.
Новый дом-корабль
Ул. Киевская, вл. 3-7.
2008 год.
Торгово-офисный центр "Китеж", построенный рядом с киевским вокзалом имеет общую площадь 75 тыс. квадратных метров. Строение выделяется своей необычной формой, похожей на корабль. Создатели дома называют его «Титаником», а второе его прозвище - дом-утюг.
Дом-улей
Кривоарбатский пер., 6
Дом-мастерскую архитектора Константина Мельникова именуют «иконой конструктивизма» и по значимости для русской культуры сравнивают с Кижами и собором Василия Блаженного. В 1927 году гениальный зодчий спроектировал «восьмерку» из врезанных друг в друга цилиндров, создав в центре Москвы не просто жилой дома для себя и своей семьи, а пространство, подобного которому не было в мире. Дом, построенный без несущих опор и балочных перекрытий, пережил взрыв фугасной бомбы, был восстановлен после войны и вошел во все учебники по архитектуре.
За простоту и экономичность его стали называть дом-улей. Совсем недавно после долгих тяжб и разбирательств знаменитый дом Мельникова открылся для посещения. Гостей знакомят с архитектурными особенностями памятника, показывают фирменные шестиугольные окна, спальню с венецианской штукатуркой и раскладную «сороконожку», за которой собиралась семья всемирно известного зодчего.
Про этот дом в сообществе был отдельный пост в Москве.
Дом на ножках
Ул. Беговая, 34
Этот дом был построен в 1978 году по проекту Андрея Меерсона как экспериментальный. Главная особенность строения — двадцать пар железобетонных «ног»-опор, благодаря которым дом и получил в народе прозвища «дом на ножках», «дом-сороконожка», «дом-осьминожка» и «избушка на курьих ножках». Эти опоры сужаются книзу, что создает эффект «ненадежности» конструкции. Сам же дом словно расширяется кверху — каждый следующий из 13 этажей выступает внахлест над нижним. Главными акцентами на фасаде стали три незадымляемые лестничные шахты овальной формы.
При разработке проекта Андрей Меерсон вдохновлялся идеями Ле Корбюзье: в результате его «Дом на ножках» своими пропорциями и скошенными опорами напоминает Марсельскую «Жилую единицу». Изначально дом задумывался как гостиница для участников Летних Олимпийских игр 1980 года в Москве, а в результате квартиры в новом доме достались заслуженным работникам завода «Знамя Труда», выпускавшего самолеты Ил-12, Ил-14 и Ил-18. Отсюда еще одно его название - «Дом авиаторов».
Это не единственный «дом на ножках» в Москве: подобные можно увидеть по адресам: проспект Мира, 184/2 (напротив памятника «Рабочий и Колхозница»), Смоленский бульвар, 6/8, дом-коммуна на улице Орджоникидзе, 8/9.
«Лежачий небоскреб» на Варшавке
Варшавское шоссе, д. 125
Чтобы миновать этот дом, потребуется проехать три остановки на общественном транспорте. Самое длинное здание в Москве занимает Научно-исследовательский центр электронно-вычислительной техники (НИЦЭВТ).
Длина этого «лежачего небоскреба» составляет почти 736 метров.
Дом-слон
Д. Островцы, 14-й км Новорязанского ш.
Совсем рядом с Москвой, в деревне Островцы (Раменский район) не первый год привлекает внимание всех проезжающих очень необычный дом.
Здание построено в виде индийского слона в ярко-красной попоне, украшено небольшими окнами-ромбами и расписано сочными красками. Внутри - четыре этажа, соединенных винтовой лестницей. Автор и владелец дома Алексей Сорокин ищет покупателей: «Это куполообразное огромное помещение, где можно воплотить любую дизайнерскую фантазию. Никаких стен, никаких опорных балок — ничто вас не ограничивает».
Дом-паровоз
Ул. Новая Басманная, 2/1, стр. 1
Глядя на это конструктивистское здание, напоминающее паровоз, даже не верится, что его стены помнят Наполеона. В XVII веке здесь располагался Государев Житный или Запасный двор - склады, где хранились запасы зерна и продовольствия. По некоторым данным, для подвалов этого дворца лед доставлялся из самого Санкт-Петербурга. В 1750-1760-е годы здесь был построен комплекс в виде квадрата из четырех длинных двухэтажных корпусов. Запасный дворец - едва ли не единственное из казенных зданий столицы, переживших пожар 1812 года.
В ХХ веке Запасный дворец не раз менял хозяев и подвергался перестройкам. В 1900-е годы в здании располагался Институт благородных девиц имени Александра III: по проекту архитекторов Н.В. Никитина и А.Ф. Мейснера был надстроен третий этаж. После революции здание занял Народный комиссариат путей сообщения. В 1932-1933 годах облик здания радикально изменился. Архитектор И.А. Фомин придал Запасному дворцу конструктивистские черты: были надстроены еще два этажа, выровнены фасады, изменены формы оконных проемов, а на углу Новой Басманной и Садовой-Черногрязской улиц поднялась ввысь девятиэтажная башня с часами, из-за которой дом прозвали в народе «Дом с трубой».
Дом-яйцо
ул. Машкова, 1
Улица Машкова, расположенная недалеко от станции метро «Чистые пруды», издавна славилась своими доходными домами и постройками в стиле модерн, пик возведения которых пришелся на начало ХХ века. Но, несмотря на это, сегодня эта улица более известна благодаря современной постройке, а именно дому-яйцу.
Дом-яйцо появился в 2002 году и стал не только достопримечательностью, которую показывают туристам, но и символом всей лужковской архитектуры. Проект дома-яйца был создан архитектором Сергеем Ткаченко для родильного дома в Вифлееме, но там отказались от этой идеи. В результате дом-яйцо был возведен на улице Машкова как пристройка к новому многоэтажному дому. В доме 4 этажа и 5 комнат. На первом этаже находится прихожая, холл и сауна. На втором — кухня со столовой, комната для прислуги и санузел. На третьем — жилая комната. На четвертом — комната купольной формы.
Дом-бублик
ул. Нежинская, 13 / ул. Довженко, 6
«Дом-бублик» — первый круглый дом в Москве. Он был построен в 1972 году в районе Очаково-Матвеевское на западе Москвы в преддверии Олимпиады-80. Необычную форму дома разработали архитектор Евгений Стамо и инженер Александр Маркелов. Для строительства использовались стандартные панели, которые, для того чтобы замкнуть кольцо, ставились под углом допустимой погрешности в 6 градусов. Поэтому-то здания и получились достаточно внушительными. Найти нужный из 26-ти подъездов не так-то просто.
Согласно задумке архитекторов, в Москве должна была появиться олимпийская деревня в виде пяти домов-колец. Однако этот проект оказался дорогостоящим, и в итоге было построено только два дома. Причем брат-близнец первого «дома-бублика» появился только через семь лет, в 1979 году, за год до проведения Олимпиады-80 на западе столицы - в районе Раменки. В свое время в доме на Нежинской жили выдающиеся актеры театра и кино — заслуженный артист РСФСР Савелий Крамаров и заслуженная артистка России Галина Беляева, а также кинорежиссер, сценарист и поэт Эмиль Лотяну.
Особняк Морозова
ул. Воздвиженка, 16
Арсений Морозов много путешествовал по миру. Больше всего его впечатлила архитектура Испании и Португалии: он решил построить здание в мавританском стиле и в Москве. Но матери купца эта идея не понравилась: она считала, что вся столица будет смеяться над ее сыном. Несмотря на уговоры, в 1894 году он выделил деньги на постройку дома, который до сих пор остается одним из самых впечатляющих архитектурных сооружений Белокаменной. Проектировал дом Виктор Мазырин — близкий друг Морозова.
Веселый дом
ул. Новочеремушкинская, 60
Жилой комплекс «Авангард», известный среди местных жителей как «Веселый дом», в 2005 году построили под руководством Сергея Киселева. Двадцатиэтажное практически круглое здание раскрашено в яркие цвета.
Дирижабль
Профсоюзная улица, 64 стр.2
Жилой Комплекс Дирижабль расположен в Юго-Западном округе Москвы, в 7 минутах пешком от м.Новые Черемушки.
Центр психолого-медико-социального сопровождения детей и подростков
ул. Кашенкин луг, 7
Часто это учреждение называют школой или центром реабилитации для детей, больных аутизмом. Здание необычное во всех смыслах, так как предназначено оно для необычных детей. Архитектор Андрей Чернихов старался создать маленький мир, который поможет детям-аутистам приспособиться реальному миру за стенами реабилитационного центра.
Дом-Парус
ул. Гризодубовой, 2
Двадцатитрёхэтажный пятиподъездный монолитный жилой дом построен в 2007 году.
Это здание в народе получило много разных названий — «дом-ухо», «дом-капля», «дом-кит», «волна», «гора». Архитекторы не предполагали, что дом получится такой необычной формы. Дом начали строить по дуге окраины Ходынского поля.
Первоначально на Ходынском поле строился самый длинный в Европе дом, но уже в ходе строительства стали возникать определенные проблемы. Дело в том, что на севере от возводимого здания был расположен школьный участок, которому требовался свет, а строящаяся громадина создавала огромную тень. Это и явилось решающей причиной для корректировки проекта. Сначала предполагалось нарезать дом лесенкой, но впоследствии на смену лесенке пришла дуга, превратившая здание то ли в ухо Ван Гога (по ассоциации со знаменитым автопортретом художника), то ли в огромную махину, медленно ползущую вперёд.
Горбатый дом на Яузе
Попов проезд, 4
Arco di Sole - восьми секционный монолитный дом переменной этажности от 13 до 21 этажей построен в 2009 году компанией Интеко. Цоколь Arco di Sole облицован гранитом, а жилые этажи - керамогранитом.
Ажурный дом
Ленинградский проспект, д. 27
Дом построен в 1941 году и по сути является довольно типичным зданием для того времени. Что его выделяет из общей массы "сталинок" - ажурные бетонные решетки, которые и стали его "лицом" и сделали знаменитым.
Материал подготовили: Ольга Фурсова, Вера Монахова, Дарья Ишкараева, комментаторы этого поста
Войдем в Красный дом July 3rd, 2011
Красный дом строил в 1859-1860 гг. для Уильяма Морриса и его семьи Филипп Уэбб. Планировка определялась соображениями удобства обитателей дома. Красивое рождалось как полезное. Поэтому у дома нет главного парадного фасада, как это было принято в архитектуре середины XIX века. Домом можно любоваться со всех сторон, поскольку асимметричная планировка делает важным и интересным все. Это – двор с колодцем:
Окна разной формы. Кровля подчеркивает самостоятельность объемов, из которых словно составлен дом. Горделивый флюгер с монограммой Морриса взмывает к небу:
Вот и сам колодец, из которого брали воду для хозяйственных нужд:
В Музее Виктории и Альберта хранится чертеж колодца Ф.Уэбба:
http://media.vam.ac.uk/media/thira/collection_images/2006BF/2006BF6537_jpg_l.jpg
Дом из красного кирпича Моррис строил на пути паломников из Лондона в Кентербери, среди обычного английского ландшафта, который он когда-то охарактеризовал следующим образом: «Нет неограниченных пространств, предполагающих огромные размеры… нет поражающих однообразием просторов, нет безлюдных лесов, нет неприступных гор, куда не ступала нога человека; все в меру, всего понемногу, одно с легкостью сменяется другим; маленькие речки, небольшие равнины, плоские холмы, невысокие горы…не тюрьма и не дворец, но скромный благопристойный дом» /Цитата из кн.: Н.Певзнер. Английское в английском искусстве. Санкт-Петербург. 2004, с. 92/
Структура дома, его элементы отсылают нас к готике. Это не случайно. Моррис, Берн-Джонс, Уэбб были увлечены Средними веками. Вход в дом со двора именовался «Отдых пилигримов»:
За стрельчатой аркой мы видим скамью, украшенную плиткой. Среди стилизованных белых роз встречаются плитки с девизом Морриса: «Si Je Puis" (Если я могу).
Наконец мы внутри дома. Моррис с семьей жил здесь всего пять лет. Потом дом был продан, и из первоначального его убранства сохранилось очень мало. Например, белых стен в XIX веке не было. Стены украшались фреской или обивкой из ткани. В коридоре, куда мы попали, к моррисовским временам относятся лишь дверь и окна. У двери экспонируются листы знаменитых обоев дизайнера, которые создавались в Красном доме:
Это – трогательные «Маргаритки»:
Не могу не показать другой вариант этих обоев. Уж очень хороши!
http://www.flickr.com/photos/dis-order-ed/4483395671/sizes/l/in/photostream/
Тем же 1864 годом датируется «Трельяж»:
Вот и его вариант:
http://3.bp.blogspot.com/_a1H7iZJ3LNc/SNYG1C-aHcI/AAAAAAAAAxM/t0uhLtWHQfs/s1600/william%2Bmorris-morris%26co-1864-trellis%2B5.jpg
«Уильяму Моррису суждено было стать лучшим европейским дизайнером XIX века (то есть дизайнером тканей, обоев и т.п.) именно потому, что он был англичанином и с детства глубоко понимал и высоко ценил английские традиции дизайна. Рисунки Морриса повторяют природные растительные узоры. Он так же пристально и сосредоточенно изучал деревья и цветы, как любой английский пейзажист. Но его дар заключался в умении претворить увиденное в безукоризненный орнамент на ткани или бумаге» /Н.Певзнер. Английское в английском искусстве. Санкт-Петербург. 2004, с. 125/
Стена против окон драпируется тканью, созданной по рисунку Морриса:
Правда, этот рисунок для ткани создавался много позже, в 1885 году:
http://www.artic.edu/aic/collections/artwork/47661?search_id=2
А вот как выглядят окна в этом коридоре:
Витражи выполнялись по рисункам Берн-Джонса:
Создателем очаровательных птиц и цветочков был Уэбб:
Cтаринное графство Кент в Уэссексе (центральная часть Англии) богато памятниками истории. Здесь немало мест, притягивающих внимание туристов. Но "Красный дом" Уильяма Морриса - настоящая Мекка для путешествующих эстетов. Он, как ни одно другое здание Англии, воплотил в себе духовные и художественные искания "Братства прерафаэлитов" - объединения мастеров кисти, стоявшего у истоков модерна .
Когда Моррис скончался, лечащего врача спросили о причине смерти. "Не может один человек делать работу десяти" - отвечал тот. Моррис всю жизнь работал в самых разнообразных областях. Сейчас трудно представить себе книгу по истории английской общественной мысли, литературы, живописи, архитектуры, прикладного искусства и книгоиздательского дела, не упоминавшую бы имени Морриса. Разносторонностью своих интересов он напоминал людей Возрождения.
Дворянин по происхождению, Моррис любил ручной труд и рассматривал его как высшую степень наслаждения для творческого человека. Он не делал различия между умственной и физической работой, ткал ковры, резал по дереву, сам составлял краски, конструировал мебель, во все вкладывая массу изобретательности и вкуса. От произведений его рук исходят необыкновенное тепло и энергия. Райские птицы, тропические фрукты, экзотические деревья и цветы - в рисунках на ткани мастер воплощал образы идеального города-сада. Именно такая обивка с крупными сочными лимонами украшала любимое кресло Уинстона Черчилля. Премьер-министр не расставался с шедевром Морриса даже во время поездок за океан и считал его своим талисманом.
"Мне не хотелось бы покидать этот мир, - сказал Моррис незадолго до смерти. - Он ведь удивительно радушно меня встретил". Это было правдой. Уильям родился в 1834 г. в семье преуспевающего коммерсанта. Он очень рано научился читать и без труда занимался в школе, а на досуге "проглатывал" романы Вальтера Скотта или разъезжал в игрушечных латах по лесу, примыкавшему к дому, на подаренном родителями пони. Впоследствии Моррис стал крупнейшим в Англии экспертом по средневековым рукописям и большим знатоком искусства той эпохи.
В 19 лет Уильям поступил в университет и с головой окунулся в бурную атмосферу научных, художественных и общественных споров. Только что отгремели волнения чартистов. Сытый, самодовольный, спокойный мир викторианской Англии казался незыблемым. Этот ханжеский, пуританский, чопорный период торжества буржуазности без симпатии вспоминали многие люди искусства. "Буржуа, кругом одни буржуа со своим славословием прибыли, со своей верой в собствешгую непогрешимость, со своими вкусами в литературе, искусстве, архитектуре..." - позднее напишет Моррис.
Молодой Уильям считал себя обязанным бороться против проявлений буржуазности. Он задыхался в царстве безвкусицы. Ему претили разговоры о пользе и выгоде. На первых порах студента привлекло так называемое оксфордское движение, инициатором которого еще в 30-х гг. XIX в. был богослов Джон Генри Ньюмен. Красота и духовность католических обрядов казались сторонникам этого течения способом освободиться от принципа эгоистического интереса, господствовавшего в буржуазном обществе. Одно время Моррис даже собирался пожертвовать все свои деньги на основание монастыря. Однако увлечение англокатолицизмом вскоре прошло. Он все больше чувствовал себе человеком искусства.
Университетский друг Морриса Эдуард Берн-Джонс уже решил стать художником. А сам Уильям открыл в себе поэтический талант и увлекся историей архитектуры. Они с Берн-Джонсом мечтали теперь основать некое братство на средневековый манер и начать "крестовый поход" против общества. Этот "крестовый поход" мыслился юношам как борьба за чистоту религии и искусства. Одновременно Моррис увлекся "феодальным социализмом" Томаса Карлейля - популярного в те годы историка и публициста, умно и зло критиковавшего систему понятий английского буржуа и призывавшего вернуться к средневековой организации общества.
Панацеей от всех бед Моррису казалось искусство, способное обратить мысли человека к добуржуазному прошлому. Медиевизм - возвращение к Средневековью - имел в Англии XIX столетия много сторонников. Ему отдал дань и молодой Дизраэли, впоследствии премьерминистр Англии. Медиевизм положил в основу своих теорий и крупнейший искусствовед той поры Джон Рескин, который помог формированию эстетических идеалов Морриса. Надежды аристократов вернуть себе утерянное после промышленного переворота положение и антибуржуазность демократической интеллигенции нередко вливались в те годы в единое русло медиевизма.
Моррису не стоило труда найти кружок единомышленников, напоминавший братство защитников красоты и духовности. Подобный кружок существовал уже с 1848 г. и назывался "Братство прерафаэлитов". Это было объединение молодых художников, положившее начало многим модернистским течениям в Европе. Вокруг творчества его членов не затихали страсти. Рескин горячо поддерживал прерафаэлитов, академисты же не прекращали своих нападок. Моррис тоже решил выступить в защиту прерафаэлизма и с этой целью некоторое время издавал за свои счет небольшой "Оксфордский и кембриджский журнал". Потом он и сам вступил в братство.
Молодые художники-прерафаэлиты были немного мистики, немного богема. В свое время большинство членов кружка увлекались теми или иными радикальными течениями, однако довольно скоро от них отошли и посвятили себя созданию неакадемического, т. е. "небуржуазного", искусства и выработке собственного идеала красоты, перекликающегося со Средневековьем. Моррис поступил в своеобразное послушничество к главе этого кружка - художнику и поэту Данте Габриэлю Россетти. Он мечтал рисовать, как Россетти, жить, как Россетти.
Увлечение Морриса эстетическими принципами Россетти простерлось до того, что в 1859 г. он женился на его натурщице Джейн Барден, в которой, по общему мнению членов кружка, воплотился прерафаэлитский идеал красоты.
Вернувшись из свадебного путешествия, Моррис со своим другом архитектором Филиппом Спикменом Уэббом построил себе в городке Элтоне в графстве Кент дом, которому дал название "Ред-Хаус" из-за цвета необлицованных кирпичных стен и черепицы. Не только цвет дома, но и сама манера постройки несла в себе протест против общепринятого в те годы мнения, будто стены должны быть обязательно оштукатурены, а крыша покрыта шифером.
Есть постройки, знаменитые благодаря уникальным архитектурным решениям. Славу другим принесли имена великих зодчих. "Красный дом" - слепок с уникальной личности своего хозяина: художника, поэта, социалиста и общественного деятеля Уильяма Морриса, чьей необычайной творческой энергии хватило бы на дюжину живописцев и ремесленников.
В течение пяти лет хозяин с друзьями оформляли интерьеры дома. Мебель, ковры, занавеси, витражи, покрывала для кроватей... Россетти написал для кабинета Морриса триптих на темы стихотворений Данте Алигьери. Новый подход к дому и его обстановке вызвал огромный интерес сначала в мире искусства, а затем и у состоятельных обывателей. Именно в «Ред-Хаусе» Моррис организовал мастерскую по изготовлению предметов декоративно-прикладного искусства. Это объединение называлось "Арт энд крафт" - "Искусство и ремесло".
Моррис и Уэбб создают "новое" из хорошо забытого старого - средневековый английский дом-крепость вместо аккуратного викторианского коттеджа на лужайке. Все в нем - от дверей до посуды - сделано руками хозяина и его друзей-единомышленников. Г-образный в плане дом был исключительно удобен для жизни, функционален, как сейчас принято говорить. В зависимости от назначения комнат окна имели разную форму: длинные прямоугольные, небольшие квадратные и даже круглые. В некоторые из них были вставлены витражи. Плющ увивал стены и взбирался до конька крыши. Шпиль с флюгером венчал выступавшую из общего объема квадратную башенку с шатровой кровлей. Во дворе располагался деревенский колодец.
В 1865 г. он в содружестве с другими прерафаэлитами открыл фирму "Моррис и К." по производству мебели и предметов внутреннего убранства домов, которая была призвана изменить вкусы публики. Первые два года фирма почти не имела клиентуры, и Моррису приходилось довольствоваться украшением церквей. Однако начиная с 1867 г. мебель, обои, драпировки, гобелены и другие предметы, выпускаемые фирмой, начали пользоваться большим спросом. Стиль Морриса вошел в моду. Борьба за "небуржуазное" искусство принесла неожиданные плоды. Буржуа с восторгом раскупали изделия фирмы, оставаясь, разумеется, такими же буржуа. Но людям не слишком состоятельным эти предметы были не по карману.
Конструируя мебель, Моррис ориентировался на простые формы. Достаточно взглянуть на дубовый стол из "Красного дома". Его дизайн приписывают Филиппу Уэббу и Георгу Джеку и датируют 1880-1890 гг. Очень интересен также черный стул с плетеным сидением, который предназначался для людей с самым скромным достатком. В формах этого стула прослеживается влияние дизайна деревенской мебели XVIII в. Именно в деревенском интерьере, в жилищах рабочих и ремесленников искал Моррис вдохновлявшие его мотивы дизайна, лишенные вычурности, зато обладавшие четкостью форм. Кресло-качалка из "Красного дома" - типичный образец мебели так называемых квакеров - секты протестантов, эмигрировавших из Англии в США в 1774 г.
Казалось бы, став удачливым бизнесменом, Моррис должен был забросить социалистические увлечения. Однако произошло обратное. Сколько людей искусства, начав с бунта против буржуазности, добиваются признания и расстаются с идеалами юности. Моррис воспринял успех своей фирмы едва ли не как личное поражение. Он все более тяготел к идеям об изменении самой общественной системы. В 70-х гг. XIX в. Англию один за другим сотрясают экономические кризисы. В эти годы Моррис знакомится с "Капиталом" Маркса и восторженно принимает книгу, хотя не может одолеть экономической части. Когда в самом начале 1883 г. была создана Социал-демократическая федерация, художник сразу же стал ее членом. Впрочем, призывы к немедленной революции он считал безответственными. Будучи человеком действия, Моррис разрывается между бурлящим Лондоном и "Красным домом" в Кенте.
Морриса и "Арт энд крафт" причисляют к предшественникам модерна и даже конструктивизма. Стиль Морриса, пришедший на смену блеску Викторианской эпохи, проповедовал единение творческой интеллигенции и трудящихся масс, отказ от использования колониального сырья и возврат к собственным, традиционным источникам вдохновения. Естественные цвета, неяркая природная колористика, истинно английская сдержанность и вкус - вот что отличает творения Морриса. Он сам за ткацким станком воплощал свои дизайнерские решения. Моррис стремился следовать принципу равнозначности рисунка и фона, который перешел впоследствии в орнамент модерна. "Не имейте в своем доме ничего, что бы вам не пригодилось или не казалось красивым" - таков был девиз художника. Посетители толпой повалили в "Красный дом". Бывал здесь и Чарлз Диккенс, с которым подружился хозяин. Моррис выходил к заказчикам в грязном фартуке, с испачканными краской руками. Он выглядел необычайно колоритно - невысокий, очень сильный и широкоплечий, небритый, с распущенными длинными волосами.
Спрос па продукцию мастерской Морриса подталкивает художника к открытию фабрики. Она просуществовала до конца Первой мировой войны, пережив хозяина, умершего в 1896 г. Жесткая послевоенная конкуренция привела к тому, что производство было поглощено крупнейшей компанией Великобритании "Сандерсон и сыновья". Правда, к этому времени изделия в стиле Моррисона уже завоевали славу, и производство в традициях "Арт энд крафт" было сохранено.
Уильям Моррис - английский художник, дизайнер по ткани и мебели, оформитель книг, разработчик типографских шрифтов, поэт и социалист - стоял у истоков концепции синтеза - ключевого понятия нового искусства.
Открыл миру художественные и философские трактаты искусствоведа Джона Рескина, который, опираясь на этический принцип единства Красоты и Добра, утверждал, что предметное окружение общества свидетельствует о его моральном состоянии. Для Рескина понятие красоты неотделимо от понятий справедливости, добродетели, верности природе. Познать истину для художника означало приблизиться к природе, для чего в своем творчестве необходимо ей подражать.
Постройка и обстановка им собственного дома, известного под названием "Красный Дом" (1860), явились попыткой перенести в жизнь и художественную практику морально-этические утопии Рескина, попыткой осуществления синтеза архитектуры, живописи и декоративного искусства в одном ансамбле. Красный дом - один из первых образцов архитектуры "Движения искусств и ремесел" - был построен архитектором Филипом Уэбблом в Бексли-Хис (ныне часть Лондона). Моррис с друзьями-художниками пытался превратить его в совокупное произведение пространственных искусств, гармоничную среду, которая послужит матрицей идеальных человеческих отношений, облагороженного искусством обаза жизни.
В профессиональном плане цель была достигнута. Осуществляя утопии Рескина с ее идеалами простоты и справедливости, ансамбль дома следует традициям добротного средневекового ремесленничества. Он прост и естественен в сравнении с неоготическими постройками своего времени. Таким же сдержанным было и внутреннее оформление дома. Общая простота внутренних помещений со стенами белого цвета оттенялась художественно-выразительными предметами мебели, витражами, фресками, выполненными усилиями художников и ремесленников, связанных с прерафаэлитами.
Проделанная Моррисом и его товарищами работа была неординарной и впечатляющей, с ощутимым романтическим настроем. В каком-то смысле Ред-хауз послужил созданию замкнутой коммуны художников, своего рода средством бегства от господствующих в те времена эстетических норм.
Развивая эксперимент, начатый строительством Красного дома, Моррис в 1861 году основал фирму "Моррис, Маршал, Фокнер и К -Работники искусства". Моррис и его единомышленники пытались вернуться к великолепию средних веков и выпускали обои, такни, витражи, шпалеры и мебель ручной работы. Использовавшая только квалифицированный ручной труд фирма имела успех; продукция хорошо раскупалась. Большинство ранних работ фирмы стояли очень дорого. Дирекция Южно-Кеснгтонского музея, для которого фирма оформляла интерьер Зеленой столовой, сокрушалась по поводу того, во что обошлась ее отделка; те, кто видел дизайнерские работы фирмы, замечали, что, "если хочешь соответствовать стандартам Морриса, имей толстый кошелек". Позднее фирма старалась выпускать вещи для людей со скромным достатком. Самым знаменитыми образцами мебели простых форм, выпускавшейся "Моррисом и К", стала серия "сассекских" стульев. "Мебель добрых горожан", как ее называли, создавалась на основе народной традиции английских сельских домов, восходящей к 18 веку. "Сассекские" стулья продавались намного дешевле других изделий фирмы - от 7 до 35 шиллингов - и были, безусловно, по карману любому классу.
Вместе с тем в 1880е годы, наиболее удачливые для фирмы в финансовом отношении, намечается сдвиг в оценке Моррисом значения содружества "Искусств и ремесел". Моррис понимает, что, несмотря на попытки создавать дешевые вещи, созданная им фирма, создававшая по-настоящему красивые предметы быта, работает только на богатых. Моррис столкнулся с дилеммой, коснувшейся всех ремесленников Европы и США, связанных "Движением искусств и ремесел": изделия ручной работы намного дороже фабричных и, стало быть, недоступны массам неимущих. Отвергая машинное производство, Моррис не смог сделать качественные вещи доступными массовому потребителю, повлиять на быт и художественную культуру времени. Признав это, он пришел к выводу, что идеал неосуществим вне преобразований общества. Отвергая веру в эстетическую утопию, Моррис, однако, не отказался от утопизма как такового, примкнув в 1883 году к социалистическому движению.
В 1890 году Моррис основал свое последнее предприятие, знаменитую типографию "Кельмскотт Пресс", в которой занялся дизайном шрифтов, переплетов и виньеток.
Умер Моррис в 1896 году. Его вклад в развитие и реализацию принципов "Движения искусств и ремесел" неоценим. Мастера ручного труда долго после смерти Моррис лелеяли романтическую надежду на то, что искусство способно изменить существующий уклад жизни. Идеи движения, направленные на гармонизацию индустриального общества способствовали выработке нового направления, предназначенного для массового механизированного производства товаров широкого спроса, которое впоследствии будет именоваться "дизайн".
