«Дщи Вавилоня окаянная, блажен, иже воздаст тебе воздаяние твое, еже
воздала еси нам; блажен, иже имет и разбиет младенцы твоя о камень»
(Пс. 136, 8-9)
«Аргументов у меня больше нет. Тут Вы правы. Против десяти лет клиросного послушания я пас. Клирос – это в 80% случаев диагноз. Там знают все церковные сплетни, слухи, анекдоты, там знают всё про иномарки священников и их связи с теневой экономикой, про их любовниц и любовников, там вырабатывается особый вид религиозного сознания, зачастую циничного. Там могут петь абсолютно неверующие, но обладающие музыкальными способностями люди. Из-за хорошего голоса годами на клиросе может держаться и пьяница, и курильщик, и блудница. Большая часть ссор и скандалов в храме – клиросного происхождения
«.
Протоиерей Георгий Бирюков http://www.rusk.ru/st.php?idar=8783&page=5#form
(сообщение 22.03.2007 22:48)Написано это было батюшкой два года назад в ходе обсуждения фильма «Остров». И хотя батюшка потом извинился за некоторую резкость, понимание глубины этих слов пришло только сейчас, когда клиросной певческой деятельностью убито еще два года жизни. Именно убито, практически вычеркнуто из духовной жизни прихожанина.
Чтобы избежать непонимания, следует оговориться, что речь пойдёт в первую очередь о клиросах Санкт-Петербурга. Потому что отдалённые от города клиросы, по-видимому, не столь заражены вирусами вседозволенности и распущенности, или же, хочется надеяться, вообще не заражены. Тема, однако, очень актуальна, и касается не только Санкт-Петербурга.
Несмотря на то, что тема озаглавлена, как «особенности клиросного послушания», речь пойдёт о явлениях, зачастую противоположных послушанию.
Клиросная вседозволенность и расхристанность
Считается нормальным на всё большем числе клиросов, среди всё большего количества певчих, что женщинам, к примеру, можно ходить в брюках, без платка; что певчим можно и посты не соблюдать, и сидеть на службе. Даже этикет особый образовался – вставать(!) во время чтения Евангелия. Да и то даётся с трудом. Не хотят некоторые певчие вставать.
Очень популярно чтение художественной литературы на службе. Тут и детективы, тут и романы, тут и сканворды. Особенно тягостно бывает некоторым певчим пересидеть (не простоять) Шестопсалмие. Идут на улицу (подышать воздухом, или до трапезной за чайком, ну или в туалет, на худой конец). Обсуждение разнообразных проблем также, зачастую, помогает скоротать оплачиваемое время Богослужения. Выручает также наличие мобильного телефона – можно поиграть, либо попереписываться смс-ками.
Особенно уверенно и по-хозяйски чувствуют себя на клиросе некоторые дамы. Благо и бразды правления хорами, чаще всего, принадлежат им.
Кто и где сказал: «женщина в храме да молчит»?
Отвечает священник Александр Ионов, клирик храма во имя св. Димитрия Солунского:
«Это выражение апостола Павла (1 Кор. 14, 34): «Жены ваши в церквах да молчат» – синодальный перевод тут допускает славянизм, по-русски точнее было бы сказать «женщины». Аналогичные мысли высказываются в Новом Завете неоднократно. Это выражение «женщины да молчат» касается не только поведения в храме, но и участия в Богослужении. В Православии никогда не было женщин-епископов и женщин-священников; церковная проповедь с амвона тоже не удел «слабого пола». Мало кто знает, что петь на клиросе женщины в России стали только в XIX веке (вот когда началось оскудение веры в народе!), и воспринималось это как рискованное новшество. У каждого человека есть свой способ послужить Богу, и надо следовать ему. Однако время и обстоятельства так же диктуют свое, и сегодня мы очень ценим наших женщин, которые преподают в воскресных школах, занимаются миссионерско-катехизаторской работой и составляют большую часть прихожан наших храмов».
http://www.eparhia-saratov.ru/index.php?option=com_questions&task=view_quest&q_id=737
Таким образом, мы видим, что в участии женщин в клиросном пении нет ничего плохого, хотя это и совпало, странным образом, с началом оскудения веры. Чтобы не останавливаться на поисках виновных, перейдём сразу к главному.
Главное – это господствующая и распространяющаяся всё более повсеместно мировоззренческая концепция, которую можно коротко охарактеризовать, как полное бездуховно-материалистическое клиросное равнодушие.
Повторно надо оговориться, что имеются в виду не все клиросы, и не все певчие, но очень многие. Причём становится таких певчих всё больше, что и вызывает беспокойство.
Описанное состояние наступает не сразу, оно формируется постепенно. Можно даже условно описать стадии.
1. Прихожанин, желающий петь. 2. Первые посещения клироса. Принятие им певческих «законов» и «порядков» за духовный идеал, следование этим «установлениям». Либо сразу принимает всё за чистую монету, либо поначалу относится настороженно, но постепенно «смиряется» и втягивается в процесс. 3. Желание не быть «белой вороной» и (или) извлекать какую-то выгоду из посещения храма. К этому времени остатки духовных ценностей бывших прихожан весьма и весьма оскудевают. Певчий начинает получать денежное вознаграждение за пение. Вырабатывается как бы условный рефлекс: сходил в храм – тебе заплатили, не сходил – не заплатили. 4. Приблизительные дальнейшие суждения (могут варьироваться) материализовавшегося певчего: «смысл работать за жалкие гроши?» «Хоть бы платили нормально, а то всё жмутся». «Они (священники) покупают крутые тачки, да квартиры с дачами, детей у них много, едят тоже не мало». «А мы за своё (ангельское) пение еле концы с концами сводим». 5. Постепенно решаются в свою пользу либо компромиссно вопросы о послушании регенту, послушании настоятелю. 6. Адекватная реакция регента и священнослужителей. Переход певчего на новое место. Уже в новом качестве. С каждым последующим переходом певчего новые ценности всё более устойчиво кристаллизуются в уже описанное состояние полного бездуховно-материалистического клиросного равнодушия.
У клиросных певчих формируется совершенно особая идеология, совершенно уникальная система ценностей. И самое опасное, что эта сформировавшаяся система ценностей навязывается новичкам. И, в большинстве случаев, не принудительно, а за счёт численного превосходства клиросных певчих, имеющих данную систему ценностей. В число последних входит приятное извлечение выгоды из посещения храма, элитность певческого коллектива перед обычными прихожанами; красота, сила, звучание своего собственного голоса, и прочее. Самое плачевное, что такому певчему становится сложным (или невозможным) находится в храме в качестве обычного прихожанина, даже если он заходит в другой храм. Всё перечисленное свидетельствует о том, что новые ценности не дополнили уже существующие ценности христианина, а заменили их. То есть заменили главное – личное молитвенное общение с Богом.
Какие возможны выходы из данной, усугубляющейся с течением времени, ситуации?
Вся сложность решения данной проблемы заключается в том, что формирование хора во многих случаях (или, может быть, в большинстве случаев) перешло в руки регента. Даже в тех редких случаях, когда регент ИМЕЕТ желание заботиться о духовном состоянии певчих, это у него получается настолько коряво, что результат скорее отталкивает, чем вызывает положительный отклик. Обычно же регент не занимается не своим делом, поскольку совершенно верно полагает это обязанностью священника.
Сейчас всё реже испрашивается благословение священника на участие певчего в клиросном пении. И уж, тем более, никакого значения не придаётся духовной готовности певчего к исполнению данного послушания.
Между тем, настоятель имеет всю полноту власти, хотя бы даже из-за одного того, что оплачивает пение.
Может быть, это громко прозвучит, но кандидатам на исполнение оплачиваемого клиросного послушания вполне можно было бы проходить некое испытание (экзамен), контролируемое не регентом, а настоятелем. Не только на знание вечерних и утренних молитв, обихода, гласов; не только на работу ушей и связок; но и серьёзное собеседование касательно идеологии певчих, их прошлого, как светского, так и церковного. После чего певчему целесообразно было бы исполнять клиросное послушание в течение испытательного срока, во время которого он должен был бы проявить себя как молящийся христианин, соблюдающий дисциплину и осознающий то, где он находится.
Таким образом, хотелось бы предложить устранить губительный самотёк в ситуации с набором певчих в клиросные хоры.
Ещё один аспект рассматриваемой проблемы заключается в том, что не посвящённым и не искушённым в клиросной жизни прихожанам, начавшим петь, или поющим какое-то время уже на клиросе, может, в течение какого-то периода, казаться возможным подавать положительный пример остальным певчим, как следует себя вести в храме Божием. То же самое могут возразить и певчие отдалённых клиросов, где рассматриваемые клиросные явления не успели укорениться.
Однако это не так. Можно подавать пример некоторое время (может быть, даже длительное время). Можно стоять всю службу, среди сидящих и занимающихся своими делами певчих. Можно повторять мысленно прошения ектении, стараясь не обращать внимания на коллег, общающихся с мобильными телефонами. Можно выполнять даже поклоны. Хотя, конечно, поклоны – не главное, и без них можно обойтись.
Всё это показывание примера и попытки молиться на таком клиросе – это потерянное время. Это растерянная добродетель. Это полная духовная пустота, от которой никак нельзя предохраниться. К ней можно только привыкнуть и начать воспринимать её, как должное, как норму.
Может возникнуть закономерный вопрос – зачем выносить все эти особенности на всеобщее обозрение?
Иметь в виду всё вышеописанное просто необходимо для тех прихожан, которые собираются стать певчими. И бороться с данными несоответствиями тоже нужно.
И последнее, что следует сказать, и в Санкт-Петербурге, и за его пределами, конечно же, есть очень много достойных певчих, добросовестно, с пониманием, выполняющих свой нелёгкий труд. И необходимо выразить всем таким людям глубокое уважение и попросить у них прощения за некие обобщения, сделанные в данной заметке.
Клирос
Земная музыка - лишь подражание небесной, а ее гармония - результат благоволения Творца и Троицы, а попала музыка на землю только в результате сошествия Христа.
Святой Иоанн Златоуст
В нашем храме начинает складываться традиция совместного пения на литургии. Здесь вы можете познакомиться с основными песнопениями, в которых вы можете присоединиться к нашему клиросу.
|
НАШИ ПЕВЧИЕ |
| Ксения Каширцева |
| Сергей Чернов |
| Ольга Пиксаева |
| Анна Григорьева |
| Данил Аракелян |
С возобновлением в 1996 году регулярных богослужений в нашем храме начал действовать
Православный хор. Начало положено благодаря братской помощи Свято-Владимирского учебного центра и духовников: прот. Алексея (Уминского) и прот. Сергия (Романова).
Не все с самого начала было гладко: не было опытного регента, не хватало певчих. Между тем совершение регулярных богослужений в храме требовало более серьезной профессиональной подготовки. Сложность и многоплановость музыкального материала богослужений требовали умелого организационного руководства всеми певчими. С 1999 года у нашего хора постоянный и опытный регент - Галина Безрук. Она прекрасно знает службу и церковный Устав. С ее появлением хор начал быстро прогрессировать в профессиональном отношении. В состав хора входят опытные певцы, студенты консерватории и института Ипполитова-Иванова, учащиеся церковно-певческой школы. Все певчие не только свободно владеют музыкальным материалом (гласовое пение, обиход), но также читают за богослужениями.
Совместно с хором Храма Св.Владимира (в Старых садех) в октябре 2001 года несколько певчих совершили успешную зарубежную поездку в Германию. Во время поездки в было реализовано множество дисков и кассет с записью хора. На Богослужениях в нашем храме используется обиходное пение с гармоничным встраиванием знаменного распева (особенно на вечерних богослужениях) Постоянно хор обогащается новыми осмогласными распевами: киевским, греческим и болгарским, сербским, соловецким и др.
В мае 2018 года наш хор совершил поездку в Черногорию >>.
Воспойте Богу, пойте имени Его, путесотворите возшедшему на запады, Господь имя Ему, и радуйтеся пред Ним (63 псалом)
Воскликнете Господеви, вся земля, пойте же имени Его, дадите славу хвале Его. (65 псалом)
Для клироса и для регента существует три правила: не мешать молиться верующим в храме, регенту не мешать молиться певчим, и, в свою очередь, молиться самому. Не нам судить, насколько они исполняют, но, наверное, это в основном так, потому что наш клирос дает нам возможность молиться. Это особенно чувствуешь, когда попадаешь в некоторые другие московские храмы и мучаешься от оперного исполнения и "бесчинных воплей", то есть звуков, превышающих нормальный человеческий голос, что было запрещено на одном из вселенских соборов. Тогда понимаешь, как это важно, и с благодарностью вспоминаешь родной храм и свой клирос.
К счастью у клироса нет претензий к прихожанам, кроме одной просьбы: не лазить в тумбочку, где лежат ноты и молитвословы, потому что иногда нужно что-то срочно найти, например, молитвослов, а его нет, кто-то взял, а не его месте лежит что-то совершенно постороннее. Но в остальном, как сказал один певчий: "мы действительно, немножко отдельно от прихода существуем, не обращаем внимание на других людей, стоим отдельно и никого не видим, потому что ко все стоим спиной". Поэтому поговорим не только о нашем клиросе, но и о месте клиросного пения в богослужении.
Раз мы ведем разговор о послушании, надо сказать, что клирос - это также послушание, которое требует постоянства, труда, ответственного подхода и поддержки друг друга, и у которого есть много невидимых искушений.
Певчий должен приходить всегда, в этом его послушание, а не в том, чтобы придти, когда нашлось время, и он решил попеть. Так каждый может понадеяться на других, и в один "прекрасный" день на клиросе могут остаться два человека.
Но даже, если певчих много, важно, чтобы был комплект, чтобы присутствовали все голоса. А обычно певчий приходит и видит, что не хватает 1-ого или 2-ого голоса, надо быстро ориентироваться - кто есть, кого нет, то тенором споет, то басом. Если певчие не будут опаздывать на службу, а что еще лучше, будут приходить на 10-15 минут раньше, каждый будет заранее знать, каким голосом он поет, и какого голоса не хватает.
Это касается не только клириков, но и всех прихожан, потому что такое собирание - тоже есть важный момент самой службы. Обычно на первый возглас священника мы договариваем наши разговоры и разбегаемся по храму. А как было бы хорошо, чтобы в этот момент все стояли на своих привычных местах уже готовые к службе. Это ожидание в молчании, когда служба еще не началась, очень хорошо настраивает на ее духовное восприятие.
Пение на клиросе - это служение не нотам, но слову. Клирос произносит основную часть доступных народу служебных молитв, является как бы вторым голосом священника, поэтому слова любого песнопения должны быть понятными и узнаваемыми. Чем качественнее клирос будет их произносить, с сознанием присутствия Бога, с глубоким пониманием того, что он говорит, тем лучше настроение клироса и содержание молитв будет передаваться верующим, стоящим в храме. Слишком быстрый темп или нечеткое произнесение слов, заставляет напрягаться, вслушиваться, мешает молитве. Особенно это чувствуется, когда поют неизвестные тропари или другие песнопения, а также при чтении кафизм. Мы просим помнить, что придя на службу, мы никуда не торопимся, а готовы внимать медленному молитвенному пению и чтению.
Нашему храму повезло, наш клирос поет очень стройно, сдержанно и профессионально. Это заслуга не одного хора, но, прежде всего, регента, который им управляет. Певчие, могут совершенно по-разному петь одну и ту же службу при двух разных регентах. Один умеет настроить на теплое молитвенное настроение, передать ощущение близости Бога, а другой не может вложить это в певчих, не имеет дара раскрывать теплоту сердец, ту благодать, которую святые отцы вкладывали в свои тексты, потому что сам не имеет подобного опыта. А клирос - это показатель уже определенного духовного опыта. Клирос незримо, незаметно передает разные молитвенные состояния и настроения, которые сопутствуют разным церковным праздникам.
Опыт духовной жизни важен не только для регента, но и для певчих. Послушание на клиросе очень приятное, говорят, что человек, который попробовал петь, и у него получилось, уже никогда от этого не откажется. Тем более, это очень привлекательное место для людей, которые недавно пришли в храм. Одна наша певчая сказала, что осталась в храме только благодаря клиросу, именно он ее удержал.
Но может быть, понимая ответственность этого послушания и зная его искушения, не стоит торопиться попасть на клирос, если есть такое желание. Лучше сначала научиться молиться дома, стоять в храме, а потом через два-три года, маленькими шажками идти на клирос с благословения духовника. И только тогда, когда певчий сам молиться, он может помочь людям молиться в храме. Клирос - это очередная ступенька лестницы, показатель культуры молитвы, сопровождаемой пением.
Это не всегда получается, и ради этого трудного послушания певчие иногда жертвуют своей молитвой. По словам одного певчего: "особо о молитве не приходится думать, нам бы спеть хорошо. Да, эта проблема есть, когда человек проводит службу, грубо говоря, в роли певца. Редко получается спеть от сердца, может быть только иногда, какое-то любимое песнопение…"
А какое настроение может передать человек, который недавно пришел в храм и еще не научился молиться? Более того, человек, который был подвержен ярким переживаниям страстей, передает свои страсти через пение всему храму, переносит на молящихся, затмевая благодать, службу и слово Божие: все приходит во внутреннее расстройство, хотя внешне может казаться, что клирос очень стройно поет. Это очень важно и в равной степени относиться и к церковному чтению.
Мы благодарим наш клирос, и просим никогда не забывать, что мы стоим рядом с ними, мы молимся вместе с ним, и что клирос - это не собрание певчих, но собрание молящихся, которые совмещают с пением собственную молитву, и свое молитвенное настроение передают людям стоящим в храме.
СПРАВКА: Буханец Ирина Петровна. Регент Свято-Иннокентьевского храма г. Хабаровска – старейшего прихода в Хабаровском крае.
Стаж работы: 16 лет (с сентября 2000 года).
Образование: дирижерско-хоровое отделение Хабаровского государственного института искусств и культуры.
Начало пути
«Что такое храм? Я себе его тогда представляла, как показывали в европейских фильмах: открывается большая дверь, а там ряды лавочек, и в центре – мужчина на коленях в красной шапочке»
— Ира, перед тем, как перейти обсуждению клиросного служения, расскажи, для начала, как и с чего начинался твой клиросный путь?
— В Свято-Иннокентьевский храм мы с подругой пришли где-то в начале сентября 2 000 года. Как и все студенты, мы тогда спрашивали друг у друга, где можно подзаработать? Да, мы же уже были на втором курсе, и нам разрешили работать! И вот как-то однажды знакомая в институте поделилась: «Ну, я, например, в храме пою…». Что такое храм? Я себе его тогда представляла, как показывали в европейских фильмах: открывается большая дверь, а там ряды лавочек, и в центре – мужчина на коленях в красной шапочке. На этом мое представление о Церкви исчерпывалось. Я была не крещеная, ни в одном храме ни разу не была, о Православии вообще не знала. Что это такое?
И вот, пришли мы с подругой – и оказалось, что все совсем иначе. Я помню первый наш визит. Мы тогда с ней не знали, что в храме есть вход с другой стороны, и стали подниматься снизу. Ворота были открыты, но не было никакой дороги – один гравий. А мы с приятельницей на каблуках, в узких юбках, карабкаемся в гору. Я в сердцах тогда возмутилась: «И что, каждый день так ходить?». В общем, кое-как поднялись, встретились с регентом, она нас прослушала и решила, что надо брать.
Регентом в храме тогда была Ксения Кудлай (ныне монахиня Серафима). Она была очень строгая, я бы даже сказала, ортодоксальная. Она нам объясняла, что «клирос – это очень высокое служение, его нужно еще заслужить». Всех подряд туда не пускали. На первой спевке она рассказала нам притчу, как во время службы ангелы обходят весь храм и простым молящимся дают по серебряной монетке, а певчим – по золотой.
Сначала нас даже не пускали на сам клирос. В то время он был никак не огорожен, не было даже еще амвона. Амвон делали как раз, когда нас крестили – через месяц после нашего первого визита, в конце сентября. Я это помню хорошо, священника было плохо слышно: шел ремонт. Все в лесах, внизу были ковры, и не было даже пола. Алтарь только-только расписывали, а перед ним сделали небольшую ступеньку, где и располагался клирос. Мы стояли рядом с ней, подниматься на нее было нельзя. К нам священник подходил: «Вы клирос?». «Да, мы учимся». Нас тоже отдельно покадят и пойдут дальше. Вот так мы просуществовали около семи месяцев. Для нас были отдельные спевки, где мы изучали гласы. Тогда было строго. Наизусть учили догматик, «Господи, воззвах», сами себе тон задали, спели, сдали. До этого нас не пускали. Учились долго.
И вот однажды клирос довольно большим составом поехал в какую-то поездку. Не знаю, что произошло, но когда все вернулись – начались массовые сокращения. Штат расформировали, многих уволили, не осталось почти никого. Наша регент Ксения, ныне монахиня Серафима к тому времени уже поехала в монастырь. К нам регентом взяли девушку, которая только-только окончила курсы псаломщика, знала только устав, ноты — на уровне «до-ре-ми-фа-соль». И тогда нас срочно позвали на клирос. Всего певчих было пять человек, затем еще одна девушка у нас ушла готовить пирожки – там больше платили. И нас осталось четверо. Но именно тогда нас наконец-то полноценно и приняли в свои ряды. До этого просто выходил настоятель: «Поете? Молодцы!». А 1 апреля нас устроили официально, это были как раз предпасхальные дни. Первую свою Пасху мы пели с листа. Регент наша достала какие-то ноты, по-моему, это была «Барыня» — что-то простое.
Так все с листа мы и спели, всем понравилось, и начались обычные трудовые будни, которые проходили так: приходили мы вдвоем на службу, две новых девочки, которые ничего не знали в плане устава, которых только оформили, которые семь месяцев учили гласы, и которым ноты подавали с клироса. Приходили, а на клиросе никого нет. Ни псаломщика, ни регента, и закрыта на замок тумбочка с книгами. Выходил наш пономарь, взламывал тумбочку фомкой, доставал нам часослов, открывал и, как сейчас помню: «Вот это девятый час — все подряд читайте и пойте».
Помню, мы прочитали девятый час, переглянусь, прочитали 103 псалом, дальше какой-то возглас, ну, ектении мы знали — спели, «Господи, воззвах», дальше мы поем-поем-поем все подряд — все прокимны на понедельник-вторник-среду-четверг, пока пономарь не выйдет: «Так, это петь не надо…». В общем, первая служба у нас была очень оригинальная. Тогда я сразу поняла, что нужно учить устав, надеяться не на кого.
— А ведь раньше не было Богослужебных указаний…
— Не было, был календарь, Богослужебный Устав Розанова и Типикон. А еще Октоих и старые, очень сложно написанные Минеи. Нот было очень мало. И не было и расписания. Мы открывали календарь, в котором было написано, какая служба, смотрели, какой знак, что поется: Октоих или Триодь, или совмещение – и поехали.
— А как вы, кстати, с церковно-славянским языком разбирались? По ходу?
— Очень быстро. Мы пришли вдвоем с подругой (она сейчас регент в Фокино), взяли в библиотеке часослов и Псалтирь — один экземпляр на церковно-славянском, другой – на русском. Одна читала, вторая проверяла. Влет научились, недели за две. Не было у нас такого, чтоб мы сидели, зубрили, по разу прочитали – и сразу стали читать на службах.
Регентские будни
« О чем мечтает каждый ребенок, который приходит в музыкальную школу? Попасть на проект «Голос»! Он абсолютно не мечтает владеть каким-то инструментом, не хочет заниматься и хоровым пением, потому что так он не сможет показать свой тембр, его красоту. Хоровое пение, в принципе, сейчас не культивируется».
— Итак, теперь ты сама регент…
— Только я им быть не собиралась. Мы проработали на клиросе около года, когда наша регент вышла замуж и вдруг срочно вместе с супругом собралась уезжать на запад к родственникам. Нам тогда сказали не волноваться и пообещали нового регента. Они уехали, а замены все нет. Оказалось, что девушку, которую нам пообещали в качестве замены, никто ни о чем и не предупредил. И, в общем-то, она к нам не собирается. А у нас служба с владыкой. Кто будет руководить? Ну, кто-нибудь. Все вместе кое-как отруководили, я в том числе. Выходит владыка Марк после службы и говорит: «Ты будешь регент». «Да я не могу, я ничего не зна…». «Выучишь». Все! Никто не спрашивал: хочешь или не хочешь, умеешь или нет, есть ли у тебя образование…
— Давай теперь поговорим про наше время. Что сейчас нужно человеку, чтобы стать певчим, вот, конкретно нашего храма? Какие требования ты предъявляешь?
— Я предъявляю высокие требования, но не совсем есть, кому их предъявлять, если честно. Кадровый голод не только в нашем храме, а вообще — по Хабаровску. Потому что молодежь не хочет учиться музыке.
– Как думаешь, почему?
— Конкретно знаю. О чем мечтает каждый ребенок, который приходит в музыкальную школу? Попасть на проект «Голос»! Он абсолютно не мечтает владеть каким-то инструментом, потому что это не надо, потому что есть программа, которая может тебе воспроизвести любые инструменты. Он не хочет заниматься хоровым пением, потому что так он не сможет показать свой тембр, его красоту. Хоровое пение, в принципе, сейчас не культивируется. Если раньше оно было везде, даже в советское время при каждом заводе был свой хор, то сейчас — увы. А уж музыкальные, профессиональные хоры были огромные, и они, действительно, были профессиональные, а сейчас даже уровень наших хоров, которые выступают, тех же капелл, намного ниже. Они наполовину состоят из любителей, поэтому в такой ситуации для нас сейчас каждый человек — ценен. Каждого способного кадра мы пытаемся и обучить и воззвать к его совести, что, коль вы пришли на клирос — надо соответствовать.
— Ну, хорошо, вот придет человек на клирос – возьмите меня, я хочу петь!
— Хочу? Хорошо, я вас послушаю, а что вы умеете?
— Ну, ноты знаю немного…
— Ноты знаю? Хорошо! А это какая нота? Я сразу любому человеку, который приходит, даю наипростейшие ноты. То есть, сначала я интересуюсь, есть ли опыт пения на клиросе, а опыт посещения служб в храме? У кого-то есть, у кого-то вообще его нет – приходят студенты в первый раз, как я когда-то. Я беру элементарные ноты, где текст на русском языке. Объясняю, что мы будем петь не только по нотам, но и по книгам, но для начала мне нужно послушать уровень знаний и музыкальной образованности. Если человек не может сразу с листа пропеть указанную строчку, я прошу его спеть любую песню. Он пропевает, и я определяю, есть ли слух и голос. Потом спрашиваю, а есть ли желание учиться? Потому что на клиросе просто так стоять… у нас и так мало места. Если у человека есть желание, он начинает заниматься – ходить на спевки, слушать. Если есть большое желание – начинает самообразовываться. Он идет в колледж, учит элементарную теорию музыки. Потому что без знания нот на клиросе очень тяжело.
— А помимо музыкальных какие-то требования есть?
— Ну, понятно, что человек должен быть крещен и, конечно, желательно, чтобы еще и воцерковлен. Но это идеал, если к тебе приходит воцерковленный певчий, с высшим хоровым дирижерским образованием, желанием петь, работать каждый день, но…. такое бывает очень редко.
— А бывает ли так, что приходит, может, и талантливый человек, но по какой-то причине не получается у него влиться в коллектив? Может такое быть?
— Может. Чаще всего это происходит не из-за уровня его музыкальности, дело в характере. В основном, как показывает практика, если у тебя у самого неуживчивый нрав, или ты, например, считаешь, что ты поешь лучше Васи, а Вася тебе мешает петь… Такой человек никогда не вольется в хор, потому что он не понимает, что хор – это не я пришел петь. Это коллектив. Если кто-то один поет не так, как другие, хочет себя показать – обычно это заканчивается плачевно. Человек не понимает, что здесь, в принципе, не за счет этого реализуются. И он слышит только себя.
— А сколько певчих сейчас в твоем хоре?
— Сейчас, по-моему, стабильно ходит человек десять. У нас, в принципе, если разобраться, даже не хор, а вокальный ансамбль. Потому что минимальный хор – это 24-32 человека. Ну, как минимум, 24. У нас вокальный ансамбль, плюс, есть ограничения в будние дни – 3-4 человека. Невозможно создать даже вокальный ансамбль. То есть, это трио и квартеты. На основе этого мы пытаемся петь хоровую музыку, которая написана для хора, адаптировать ее как-то. Очень помогает акустика храмовая, которая у нас, слава Богу, еще дореволюционная – и это спасает. У нас правильно сделанный купол. Раньше храмы строили, это учитывалось. Это было прямо прописано. В других храмах, если петь без микрофона – звук жуткий.
— Ты можешь оценить профессиональный уровень певчих твоего клироса?
Разный, очень разный. Люди разношерстные, с разным уровнем таланта. Некоторые люди действительно талантливые, но ленивые. Ему говоришь, ты можешь лучше, даже подсказываешь, как можно лучше – не хотят. А есть люди, которым где-то сказали, что они петь никогда не будут. У них проблемы со слухом, голосом и вообще лучше… пирожки готовить. Но они все равно пришли. И начали по чуть-чуть заниматься. Сейчас они уже держат партию. У них есть и сила воли, и желание, поэтому есть и результат. А есть у нас люди очень способные, которые пишут музыку. Все люди талантливые, просто надо им об этом намекнуть, дать путь, и было бы желание.
Когда я просила у своего духовника благословения петь на клиросе, он произнес фразу, на которую я в тот момент не обратила особого внимания: "Клирос — это передовая. Передний край. Не любит лукавый церковного пения, так что жди искушений". Через месяц со слезами пришла к духовнику за новым благословением — с клироса уйти: "Не могу, не получается, не мое это". Ответ был суров: "Уйдешь, когда выгонит регент. Считай это своим послушанием. Надо терпеть и учиться". Теперь и представить не могу, как бы жила без пения. Хотя до сих пор иногда спрашиваю себя: а решилась бы я пойти в хор, если б знала, сколько будет обещанных искушений?
Недавно на одном из регентско-певческих форумов в интернете прочитала: певчие, мол, церковная "элита": ни дисциплины, ни молитвы, масса высокомерия и самомнения. Хотела было возмутиться, но… передумала. Потому что, к великому моему сожалению, определенная толика правды в этой филиппике присутствует. Моя цель заключается не в том, чтобы напугать желающего петь в церковном хоре — хочется, чтобы новичок, пусть и в общих чертах, но представлял, что его ждет и к чему надо быть готовым.
Когда у человека, пришедшего в церковь, заканчивается новоначальный период, он понимает, что быть христианином — дело совсем непростое. Намного быстрее певчий-новичок понимает, что Богу петь трудно. Хорошо, когда певчий "вырастает" из детского хора — основные премудрости ему уже известны, да и сам процесс вхождения в хор протекает безболезненно. Беда в том, что такой "переход" совершают единицы. Да и не каждому храму под силу воспитывать детский хор.
Обычно на клирос попадают двумя путями (не берем во внимание профессиональных певцов). В храме уже есть большой, сильный хор или даже два — "правый" и "левый" (именуемый также любительским, учебным или будничным). Прихожанин (или чаще прихожанка), исправно поющий вместе со всеми "Верую" и "Отче наш", наконец набирается храбрости, подходит к регенту и робко спрашивает: "А можно мне в хор… попробовать?". Второй вариант — в храме вообще некому петь, кроме матушки-регента, которая во время общенародного пения чутко прислушивается и наконец подходит к потенциальному певчему: "Говорят, вы три класса музыкальной школы окончили когда-то? Может, попробуете на клиросе петь?".
Человек начинает пробовать. Чаще всего на первой же спевке или службе выясняется, что он ничего не знает и не умеет. А если и умеет, то как-то не так. Пока загибал пальцы, чтобы не перепутать гласовые колена, оказалось, что пропел стихиру или тропарь, не поняв, о чем там речь. Пока следил за нотами, ектения кончилась, а помолиться так и не успел. Да и вообще служба пролетела, как одна минута, оставив физическое ощущение выполненных погрузочных работ, особенно, если хор маленький и нужно именно петь, а не подпевать. А как же "едиными усты Бога славить"? Когда молился в храме, все несколько по-иному представлялось… Вот и первое искушение новичка.
Хорошо, если человеку сразу кто-нибудь объяснит, что молитва на клиросе творится больше делом, чем словом. Благолепное пение, побуждающее к молитве предстоящих,— само по себе молитва. А то ведь не редкость певчие, которые одновременно сугубую ектению поют и помянник читают. И то, и другое получается плохо…
Бывает, что плохо спели, регент замечание сделал, и сразу — уныние и "никакая-я-не-певчая!". Хорошо спели — хочется себя похвалить: "Надо же, как у меня хорошо получается!". Мне духовник в любом случае советовал Господа благодарить. Хорошо получилось — "Слава Богу!". Плохо — все равно "Слава Богу!"… На многих клиросах есть икона покровителя певчих — преподобного Романа Сладкопевца. А я бы посоветовала еще и житие его в моменты уныния перечитывать. И думать: "А действительно ли мне хочется Богу петь, как святой Роман того желал, или я просто свое тщеславие тешу?".
Дисциплина на клиросе — притча во языцех. Особенно в больших "праздничных" хорах, где часто поют невоцерковленные профессиональные певцы. Без опозданий, разговоров и препирательств с регентом мало где обходится. Далеко не каждого регента хватает и на музыкальную часть, и на воспитательную. Да и не каждый решится "воспитывать" нерадивую приму: обидится и уйдет, ищи потом другого при небольшой зарплате…
О зарплате — разговор особый. Левые хоры обычно поют во славу Божию. Им, с какой-то стороны, проще. Хотя и здесь есть опасность впасть в прелесть: "Вот они, корыстолюбцы, за деньги поют, а я — бессребреник". У "корыстолюбцев" из правого хора своя забота: ставка маленькая и служб по графику меньше, чем хотелось бы. Ставка действительно маленькая везде, кроме больших соборов в крупных городах. Как-то я дала объявление: "Требуются певчие", указала нашу обычную ставку. Получила совет: за такие деньги ищите бабушку или дедушку из прихожан.
Кстати, тема оплаты труда — одна из животрепещущих. Ясно одно: прожить на зарплату регента или певчего нереально. Однако настоящих подвижников пения Господь милостью Своей не оставляет. Но бывает, человек думает: "Настоящий певчий разбрасываться не должен, мне нужно семью кормить, стало быть, лучше вообще петь не буду, чем халтурить". Обычно такие "бывшие певчие" в душе понимают, что не правы, но на тех, кто клирос совмещает с другой работой (а таких большинство), страшно злятся.
Впрочем, мне кажется, "бывших певчих" вообще нет. Есть люди, которые пришли на клирос подработать или получить удовольствие от процесса пения и красивой музыки — как в хоровой кружок. Настоящие певчие не приходят — их приводит Господь, и порой самыми удивительными путями. Как сказала одна моя знакомая, настоящий певчий по своей воле с клироса не уйдет. Будет переживать неудачи, молиться, учиться, но без клироса не сможет.
) - в православной церкви место, на котором во время богослужения находятся певчие и чтецы . Клиросы и поющие на них представляют хоры ангелов , воспевающие славу Божию.
Почти в каждом храме имеются два клироса - правый и левый, оба либо на возвышенной предалтарной части храма, по бокам солеи , либо в храмовой части церкви по углам. В некоторых храмах напротив алтаря устроен балкон, на котором находятся певчие. В «Церковном уставе» клиросом иногда называются и сами клирики или певцы с чтецами.
Также клиросом может называться и хор певчих.
Во многих православных служебниках употребляется слово «лик», что по церковно-славянски значит «хор».
На клиросе в юношестве пели такие люди, как А. В. Суворов , Ф. И. Шаляпин , А. Г. Разумовский , А. П. Чехов и М. В. Ломоносов .
Просторечное название
Слово «клирос» имеет русскую просторечную форму «кры́лос » (очевидно, в «народной этимологии» возводящуюся к слову крыло). При этом певчие-клирошане часто именуются крылоша́нами .
Устаревшее значение
Первоначально так называли главных помощников епископов при кафедральных храмах в городах, в которых не было резиденции правящего архиерея.
Кроме того, клиросом назывались городские организации духовенства в Северо-Восточной Руси до середины XIV в.
Внешний вид клироса
Клирос как правило отделен от прихожан. Певчие находятся либо на небольшом возвышение от пола, либо клирос огорожен небольшими декоративными оградами из дерева , мрамора , ковки. В центре клироса находится аналой для одного, двух, четырёх или шести певчих (чтецов).
См. также
- Хо́ры - западный аналог клироса
Напишите отзыв о статье "Клирос"
Примечания
Ссылки
- - материалы о церковном пении и духовной музыке.
- - подборка статей о церковном пении.
Отрывок, характеризующий Клирос
В середине этого нового рассказа Пьера позвали к главнокомандующему.
Пьер вошел в кабинет графа Растопчина. Растопчин, сморщившись, потирал лоб и глаза рукой, в то время как вошел Пьер. Невысокий человек говорил что то и, как только вошел Пьер, замолчал и вышел.
– А! здравствуйте, воин великий, – сказал Растопчин, как только вышел этот человек. – Слышали про ваши prouesses [достославные подвиги]! Но не в том дело. Mon cher, entre nous, [Между нами, мой милый,] вы масон? – сказал граф Растопчин строгим тоном, как будто было что то дурное в этом, но что он намерен был простить. Пьер молчал. – Mon cher, je suis bien informe, [Мне, любезнейший, все хорошо известно,] но я знаю, что есть масоны и масоны, и надеюсь, что вы не принадлежите к тем, которые под видом спасенья рода человеческого хотят погубить Россию.
– Да, я масон, – отвечал Пьер.
– Ну вот видите ли, мой милый. Вам, я думаю, не безызвестно, что господа Сперанский и Магницкий отправлены куда следует; то же сделано с господином Ключаревым, то же и с другими, которые под видом сооружения храма Соломона старались разрушить храм своего отечества. Вы можете понимать, что на это есть причины и что я не мог бы сослать здешнего почт директора, ежели бы он не был вредный человек. Теперь мне известно, что вы послали ему свой. экипаж для подъема из города и даже что вы приняли от него бумаги для хранения. Я вас люблю и не желаю вам зла, и как вы в два раза моложе меня, то я, как отец, советую вам прекратить всякое сношение с такого рода людьми и самому уезжать отсюда как можно скорее.
– Но в чем же, граф, вина Ключарева? – спросил Пьер.
– Это мое дело знать и не ваше меня спрашивать, – вскрикнул Растопчин.
– Ежели его обвиняют в том, что он распространял прокламации Наполеона, то ведь это не доказано, – сказал Пьер (не глядя на Растопчина), – и Верещагина…
– Nous y voila, [Так и есть,] – вдруг нахмурившись, перебивая Пьера, еще громче прежнего вскрикнул Растопчин. – Верещагин изменник и предатель, который получит заслуженную казнь, – сказал Растопчин с тем жаром злобы, с которым говорят люди при воспоминании об оскорблении. – Но я не призвал вас для того, чтобы обсуждать мои дела, а для того, чтобы дать вам совет или приказание, ежели вы этого хотите. Прошу вас прекратить сношения с такими господами, как Ключарев, и ехать отсюда. А я дурь выбью, в ком бы она ни была. – И, вероятно, спохватившись, что он как будто кричал на Безухова, который еще ни в чем не был виноват, он прибавил, дружески взяв за руку Пьера: – Nous sommes a la veille d"un desastre publique, et je n"ai pas le temps de dire des gentillesses a tous ceux qui ont affaire a moi. Голова иногда кругом идет! Eh! bien, mon cher, qu"est ce que vous faites, vous personnellement? [Мы накануне общего бедствия, и мне некогда быть любезным со всеми, с кем у меня есть дело. Итак, любезнейший, что вы предпринимаете, вы лично?]
